Люси окинула комнату взглядом и слегка разволновалась. Справа от входа стояли в стеллажах баллоны с газом и длинный узкий стол, вдоль другой стены выстроились забитые банками, склянками и чёрт знает чем ещё застекленные шкафы. Слева были раздвижные двери, вероятно, ведшие в операционную. Комнату перегораживала надвое раздвижная ширма с весёленьким рисунком – какие-то птички-попугайчики на приятном светло-зелёном фоне. Возле ширмы покоилась модерновая медицинская каталка весьма внушительного вида; четыре добротных ремня с пряжками зловеще свисали по бокам, едва не касаясь пола. Вот они-то и были причиной волнения Люси Зинчук.

Она молча подошла к каталке, и рука её словно против воли потянулась к сверкающим хромовым блеском трубкам, пряжкам и кронштейнам.

– Проходите за ширму и раздевайтесь! – послышался за спиной Людмилы голос Васнецова.

За перегородкой обнаружилось большое, в рост человека, зеркало, открытый платяной шкаф с пустыми вешалками и стопкой чистых простыней, пара банкеток, медицинский топчан с до боли и до смеха знакомой плоской подушкой, небольшой туалетный столик, оснащённый квадратным зеркалом на шарнире, стул, а также алюминиевая, в две-три оклеенных рифлёной резиной ступеньки, приступочка. На одной из стен Люси заметила дверцу встроенного бара. Для чего он здесь, она просекла мгновенно, а вот назначение приступочки поначалу не поняла.

Пока Люси осматривалась, хирург вкатил за ширму каталку.

Люси вытаращила глаза:

– А это ещё зачем?

– Успокойтесь, голубушка, всё будет в порядке, – слегка улыбнулся Васнецов. – Когда разденетесь, ложитесь на каталку. Вот вам приступочка, чтобы удобнее было забираться. Простыню возьмёте в шкафу.

– А зачем простынка?

– Накроетесь ею, как саваном.

– Ой, я боюсь, – кокетничая, притворно захныкала Люси. – Вы что, повезёте меня на кладбище?

– Нет, сначала в морг, на вскрытие.

– Господи, Фреди, да ведь у вас тут пострашнее, чем у дантиста, – откровенно высказалась Люси.

– Да, они настоящие звери! – плотоядно усмехнулся Васнецов. – Кстати, вы не забыли снять коронки?

– Не забыла.

– Хорошо. Серьги, часы и колечки-перстенёчки оставьте на туалетном столике. Не теряйте времени. Я переоденусь и скоро вернусь.

Васнецов ушёл, а Люси, отцепив клипсы и с трудом стащив с пальца дешёвенький перстенек, начала раздеваться, размышляя о странноватом враче.

«Задницей чую, – думала она, – никакой он не пластический хирург. Как там напечатано на бланке: «Общее омоложение организма». Не-е-т, этот мудак занимается не раскрашиванием фасадов, он специализируется на солидных капитальных ремонтах». Люси вспомнила разговор с Марой и хихикнула. «Если косметолог-вагинолог развел такую бодягу только для того, чтобы подготовить меня к неизбежному трах-трах, то он явно перестарался, – продолжала размышлять она. – Я бы и так ему дала. Хотя какой интерес мужику в расцвете лет связываться со старухой? Но, может быть, он маньяк или извращенец?»

Эта весьма трезвая мысль настроила Люси на серьёзный лад. В одних колготках и бюстгальтере она осторожно выглянула из-за ширмы и, убедившись, что всё тихо, на цыпочках подкралась к ведущим в операционную дверям и попыталась их открыть. Но ничего у неё не получилось: двери явно были заперты и, вероятно, заблокированы, а как их отпереть, она не знала. Оставив безуспешные попытки, Люси вернулась на медицинскую кушетку завершить раздевание.

«Вот чёртов коновал! – мысленно выругалась она, раздосадованная тем, что её любопытство осталось неудовлетворённым. – Что уж там у него такого секретного, на что нельзя вглянуть даже одним глазком старой больной женщине? – продолжала недоумевать Люси. – Нет, определённо он не пластический хирург, а косящий под дипломированного врача шарлатан.»