– Стулья будет делать тот, кто хорошо умеет делать стулья. Он будет делать именно такие стулья, какие нужны. Он будет делать именно столько стульев, сколько нужно, ни штукой меньше, ни штукой больше. Его не будет заботить, как продать свои стулья. У него даже не будет желания делать больше стульев и впаривать их тем, кому они на самом деле не нужны. Каждый будет знать, что ему делать, и не нужны будут никакие регуляторы вроде экономики, денег, рекламы и прочей херни, которой мы сейчас все занимаемся. Аналогично с водопроводом и яичницей. И каждая баба будет рожать две целых три десятых ребёнка.

– Почему две целых три десятых? – не понял Бронницкий.

– Чтобы население не убывало и не росло, должно быть две целых три десятых на бабу, – пояснил Бордовских.

– А давайте выпьем? – снова предложил Сидоров.

– Наливай! – согласился Валентин, а остальные сдвинули рюмки.

– Ну, с Новым годом! – поднял тост Тюлипин.

– С наступающим! А теперь ещё с третьей стороны зайду, – Бордовских с удовольствием опрокинул рюмку и аппетитно зажевал красной рыбой. – Я вот читал «Происхождение видов» Дарвина. Кстати, рыбка охрененная, очень рекомендую под водочку. Хочу сказать, что зубодробительная книжка. Я все мозги сломал, но прочитал. И вот, что я из этого понял: любой биологический вид стремится занять всё имеющееся пространство, максимально расплодиться, насколько позволяет место. А потом, когда место закончится, начинается внутривидовая борьба. Это базовый закон, хоть для бактерий, хоть для приматов. Его нельзя отменить, потому что это основной инстинкт: каждый капитан хочет стать майором, каждому бездомному хочется комнату, а у кого есть комната – хочется отдельную квартиру, и так далее… В общем, именно поэтому коммунизм и прочие эксперименты не получились.

– Да всё получилось, – разозлился Сидоров. – Если бы не эти сраные пиндосы…

– Не перебивай, пожалуйста! – Бордовских бесцеремонно прервал младшего лингвиста. – Так вот… единственный случай, когда не происходит внутривидовой борьбы – это когда происходит переход на следующий этап эволюции и множество одноклеточных становятся одним многоклеточным организмом. Ты понимаешь? Вот миллиарды бактерий в пробирке всегда будут адски друг с другом бороться, а в человеке такие же миллиарды клеток живут в полной гармонии. Это следующий шаг эволюции: многоклеточный организм. Внутри него не происходит внутривидовой борьбы между отдельными клетками. Мозг не борется с сердцем и печенью.

– Зато печень иногда борется с мозгом, – пошутил Бронницкий.

Сорокин уже давно молчал, иногда тряс головой и что-то бормотал по-английски. Предмет дискуссии явно не вписывался в его блочную картину мира.

– И у нас произойдёт так же: миллиарды людей объединятся в единое Человечество посредством прямой связи сознания с единым информационным пространством всех людей! Такой коллективный разум Человечества. И тут действительно наступит идеальное общество, как ни назови. От каждого по способностям, каждому – по потребностям. Наступает полный коммунизм, но только на совсем другом техническом уровне, новый этап эволюции.

– Я на такое не подпишусь! – задумался Бронницкий. – От меня же ничего не останется.

– А у меня тоже есть своя теория! – неожиданно вступил Сидоров. – Насчёт происхождения Вселенной. Я лично думаю, что наша Вселенная – капля на хрене Божественного Существа. Оно божественно поссало, произошел Большой Взрыв и образовалась наша Вселенная. Потом Существо божественно стряхнуло, и наша Вселенная начала расширяться…

– Это очень интересно, но дай мне закончить, пожалуйста! – взмолился Бордовских. – Что я говорил? Это всё произойдёт, конечно, за счет стирания личности. Разумеется, будут какие-то маргиналы, отшельники, которые не подключатся к Матрице, которые не захотят… Для них построят какие-нибудь резервации, например. Я скорее всего там окажусь, если доживу: буду кататься на своём «Урале» курам на смех. Но большинство людей уйдёт в Матрицу совершенно добровольно и даже не поймёт, что произошло. Поэтому я говорю, что через сорок лет закончится история людей и начнётся история Человечества.