Причиной тому и послужило описываемое здесь происшествие, заняло оно, это происшествие, если отбросить предысторию, время меньшее чем требуется для беглого прочтения всей этой истории ― не более пятнадцати минут.

А вокруг планетария самым естественным образом сновали туда и сюда целые толпы разнообразнейшего и пёстрого столичного люда.

Аркашка бы совершенно не удивился бы, если бы Наумовский кум, объехав на своей скрипучей телеге планетарий всего один раз, начал бы вдруг оснащать свою речь выражениями вроде «биеннале», «нон-фикшен», или «на голубом глазу», «на полном серьёзе», проехав бы второй, включил бы в свой лексикон выражения «прогрессивная общественность», глядя на часы приговаривал бы:

– Гнусное, гнусное и подлое время!

Или, тоже поглядывая на часы:

– «Доколе! Доколе это будет продолжаться!»

Или белиберду типа: «В социальных сетях интенсивно обсуждают», или «Подонки, какие же они все подонки!» или «эксклюзив», «аутсорсинг» или «нетворкинг», «креатив» и если б он продолжил своё круговое движение и дальше, как знать, возможно дело дошло бы и до «терраинкогниты» или «инфанттерибля».

И, кстати уж говоря, позволим себе немного поумничать, вероятно школьник, получающий по истории и литературе сплошные четвёрки и пятёрки, возьмись он вкратце ознакомится с этим философским эссе, привлечённый сюда изредка встречающемся в тексте простонародными выражениями типа «жопа», обратил бы внимание на некоторое «смешение времён», на некоторую несуразицу, на это надо ему сказать, этому школьнику, что в высокой литературе такое иногда используется в качестве особого литературного приёма, не говоря уже о последних конвульсиях исторической мысли, это делается иногда из-за недостаточного профессионализма авторов, но главная причина здесь в более современном подходе.

Ведь раньше, и не так уж и давно, в конце прошлого века, считалось, что вот, все вокруг современники, и даже поэт писал, мол, успокойтесь и расслабьтесь…

Все современники… Свои…

И вдруг внезапно выяснилось, что расслабляться пока ещё рановато.

И что множество граждан, живущих в одно и тоже время вовсе не являются друг-другу современниками.

Так например выяснилось, что молодой ещё человек, руководитель крупной ай-ти компании, летящей на самом острие передовых технологий ― по психическому строению не кто иной первобытный как охотник за мелкой дичью.

Первобытнейший охотник, на, к примеру, сусликов, вначале выслеживающий добычу, выкуривающий их из своих нор, и затем бегущий за ними с копьём, бегущий по кочкам, с улюлюканьем и свистом, продирающийся сквозь заросли камыша и осоки, необыкновенно азартный и выносливый.

А многочисленная группа старцев и лиц предпенсионного возраста, ни что иное как жрецы или шаманы, они настойчиво призывают идти, и даже не идти, а бежать, бежать в овраг, туда где, по их авторитетному мнению, до сих пор лежит недоеденная их пращурами лощадь.

А внешние приметы, будь то новомодный смартфон, или нагрудный знак члена корреспондента академии наук, почётный знак выдающего учёного, обогатившего науку не менее выдающимися научными трудами, есть не более чем простейшая и бесхитростная маскировка.

И ещё один момент, возвращаясь к планетарию, момент который следует иметь ввиду, это то, что в самом начале своей жизни планетарий был понят основной массой граждан не как учреждение научно-просветительское, а скорее как сооружение культовое.

Впрочем здесь, в Диком Поле, в этом нет ничего удивительного.

Культовое ― пожалуй наивысшая оценка, которую здесь можно дать и музею, и театру, и даже отдельно взятому музыканту или художнику, или литератору, в особенности если он напускает на себя задротскую глубокомысленность, а если учреждению, будь то консерватория, или редакция газеты, лаборатория или институт, не удавалось создать вокруг себя флёр культовости, что ж, тоже не беда, по мере роста и развития учреждения, близкие к нему люди, люди знакомые с его внутренней кухней, как только учреждение немного вырастет и окрепнет, тут же начинают, в своём узком кругу, пусть иронически, но называть его «синагогой», ― учреждением разумеется культовым, как бы указывая посвящённым на маленький и уютный оазис в бескрайних просторах Поля.