Вся поверхность планеты была покрыта садами и морями. Морями – вот тут мы подходим к главному. Моря, как всем известно, состоят, в основном из воды. А, вода, как мы все помним из учебника химии, состоит из двух атомов водорода и одного атома кислорода. Всего этого здесь водилось в избытке. До поры до времени.

Главный гидролог планеты, некто господин Шайнц, что-то не поделил с главным управляющим планеты, неким господином Роллером.

Понятно, что делили они не кур и не сусликов. А воду. И доходы от неё. Шайнц был самолюбив и, к сожалению, гениален. Ему удалось поссорить водород с кислородом, да так, что воды на планете буквально закипели. Через неделю цветущий Эдем превратился в Сахару. Избыток водорода быстро улетучился из атмосферы, и кислород, как более тяжелый газ, превратил все сущее на планете в его странный окисел.

Деревья окислились, люди, бактерии. И бухгалтерия.

То, что мы с вами сейчас имеем честь вдыхать, это, так сказать, атмосфера резерва.

Как резервное колесо автомобиля. Худое и ненадежное. Только бы добраться до сервиса.

А сервис, господа, это мы с вами. Фигурально, конечно, говоря.

Райский самодовольно улыбался.

Вопросы, конечно же, ожидались от аудитории.

Саша молчал. Жевал губами.

– И какого черта? – вымолвил он наконец.

– Да, – включился я в оживленную дискуссию, – Причем здесь мы? Мы не химики и не финансисты. И вообще, мы еще не обсуждали вопрос… гонорара!

Райский вскочил и с довольным видом оглядел аудиторию.

– Все беды в прошлом! – произнес он с пафосом.

Порывшись в кармане непонятного цвета штанов, он вытащил крошечный предмет, похожий на орех.

– Вот это восстановит водный баланс планеты! – выкликнул он, выкинув руку вперед – ну просто, хайль Гитлер в фильмах про фашистов ХХ века. – Это вернет любовь водорода к кислороду. И вернет любовь народа к этой самой P-SE.

Все моря, безусловно, восстановить не удастся, но это и к лучшему.

Эти моря – от них столько хлопот! Достаточно будет и нескольких крупных озер.

А главное – сады!

Только сейчас я заметил крошечного человечка, который сидел в кресле под факс-аппаратом поджав ножки. Это был он! Почтальон! Гном, с химическим карандашом.

Саша бросил взгляд в сторону человечка, но остался неколебим в своём гневе.

Райский проследил направление моего застывшего взгляда.

– Ах, вот, извольте познакомиться, сам садовник, господин Зиновкен. Кстати, это не я, это он выбирал вас.

Так что, коллеги, полагаю, вы уже знакомы.

– Я ничего не понимаю в рассаде, – сообщил Саша хмуро. – Я драматург. Могу расставлять слова в том или ином порядке. И не иначе, как за деньги! – Саша швырнул на стол Райскому измятую телеграмму. – Оплатите мне командировочные расходы и… можете не провожать!

– Вы меня не дослушали, – остановил Райский Сашу уже в дверях. – Как раз вы и будете создавать этот рай вместе с господином Фемистоклюсом. Я – только автор идеи. Да что там я, – директор скорчил умильное лицо пупсика, – есть автор посолидней. Не угодно ли, господа, взяться за дело!

Райский встал.

Гном встал.

Я встал.

Саша уже давно занес ногу через порог.

«РАЙ-ИСПОЛКОМ»

Сказать, что работа закипела, было бы натяжкой.

Целыми днями мы сидели, точнее, пропадали, на вознесшейся над местностью террасе.

Под нами клубился туман. По черному горизонту черепахой ползла красная с точечками луна. Или, как её там, похожая на шляпку мухомора. Терраса косилась набок, и под столик драматурга приходилось постоянно подкладывать пачку бумаги, чтобы он стоял ровнее.

Безводный климат планеты.

Наши изверившиеся души.

«Что такое рай?» – Саша добавил к вопросу фригидную паузу такой длины, что из неё можно было бы связать теплый свитер.