– Ну, а поскольку хозяева пропажи, вот они, – капитан Нестеренко с довольной улыбкой кивнул в сторону лейтенанта и Алексея, – то пожалуйста, получите с доставкой.

И капитан кивнул сопровождающим, чтобы те подтолкнули пленных дезертиров вперед.

– Спасибо, конечно, за такую услугу, – протянул лейтенант Одареев.

– Ну, а кроме того, – добавил капитан Нестеренко, – они же были, оказывается, вооружены.

Один из конвоиров показал всем автомат ППШ.

– Вот, тоже примите вместе с беглецами. Хорошо, что у них хватило ума не применить его при задержании. А то бы вести к вам было некого. Мои ребята баловства не признают. Быстро бы их расщелкали.

Алексей принял автомат, повесив спереди на шею.

– Ну и страшен у тебя вид, – улыбнулся лейтенант. – От такого вояки немчура драпать будет без оглядки.

Майор Гаврилов прошептал что-то на ухо Людмиле Санне. Та согласно кивнула и, несмотря на свою упитанность, легко подалась к административному вагону. Было видно, что куда-то бежать, куда-то спешить, что-то быстро и оперативно исполнять – это ее жизненная необходимость, ее призвание. Вернулась она, держа в руках белые узелки.

– Эх, путь – дорожки фронтовые… Как хорошо, что мы живые, – произнес майор Гаврилов повеселевшим голосом. – А не принять ли нам, друзья, за здравие. Ведь такая встреча!…

Мужчины переглянулись.

– Вот это по-нашему, – воскликнул лейтенант Одареев.

– Вот это прием! – обрадованно произнес капитан Нестеренко.

– А вы, – обратился он к своим бойцам, сходите пока за вагоны, дайте оправиться этим поганцам. Да и сами то же самое сделать не забудьте. Только осторожно, смотрите.

Людмила Александровна, радушно улыбаясь, развязывала узелки.

В это время активно шли погрузка и размещение раненых. Медсестры знали свои обязанности и без лишних понуканий с помощью санитаров, прибывших с ранеными из прифронтовых медицинских подразделений, вели эту работу.

Ирина укладывала очередного раненого в постель.

– Ну, что, голубчик, удобно так-то лежать? Спокойно? – разговаривала она с пожилым военным, раненым в грудь и руку. – Потерпите чуточку. Я вас скоро перевяжу, ранки обеззаражу. Легче будет. Только чуточку потерпите.

– Да ничего, дочка. Теперь уж потерплю. Теперь уж я на месте. Ничего… Беги давай, – отсылал он ее, – других выручай. Ничего… Спасибо.

Она направилась к выходу из вагона за следующим раненым. Нечаянно посмотрела в одно из окон. И обмерла. Она увидела: там, за окном, они! Все трое! Правда, еще с какими-то военными. Ее охватило одно-единственное желание: уничтожить, убить, отомстить… во что бы то ни стало.

И она стремглав выскочила из вагона.

– Ну что? Как будем поступать с этими? – спросил Алексея лейтенант, указав взглядом на дезертиров, когда мужская кампания поредела.

– Признаться, товарищ лейтенант, я бы их тут же кончил, – заявил Алексей, – Но… Я не судья и не палач. И руки пачкать об эту дрянь мне не пристало. А что с ними делать? Можно, конечно, доставить их и в комендатуру… Но, если вы видели, комендант и начальник дивизионного особого отдела только что уехали отсюда. Оставлять без присмотра этих гадов никак нельзя. Выходит, – Алексей улыбнулся, – что этими выродками придется заняться мне.

– Тебе? – удивился лейтенант. – И что ты с ними намерен сделать?

– А поведу-ка я их к старшему лейтенанту Страськову. В Травниково. Время у меня есть.

– Ты это серьезно? Один? Не зная дороги? Ты ж не бывал там ни разу. Не теряй головы, сержант, – воскликнул лейтенант.

– Старшина вон тридцать двух архаровцев один пехом повел, а я что, трех не уведу? Да еще и повязанных по рукам. Да и идти… я не думаю, что это далеко. Короче, не беспокойся, лейтенант. Все нормально будет, – заключил Алексей.