И закричала:

– Он убил моего отца, мать, братика Олежку… Он! Он! – Ирина захлебывалась от слез и отчаяния.

– Ну чего ты плетешь! – возмутился Рябов. – Я знать не знал и не знаю ничего о твоей семье. Мы с тобой знакомы-то были всего лишь один вечер… В ресторане. И все! И все! И никого я никогда не убивал. Никого я пальцем не трогал. Поняла, дура? Скажите ей, чтобы она не сочиняла всякую ерунду на невинных людей, – обратился он ко всем присутствующим, сделав недоуменное и обиженное лицо.

– Рябов, помолчи. Скажешь, когда тебя спросят, – приказал лейтенант.

– Рябов? – удивленно воскликнула Ирина. – Р я б о в!? Да это же никакой не Рябов. Это Жаблин, кровожадный преступник, бандит, убийца…

– А вот погодите! – воскликнула она, – я вам сейчас покажу… – и кинулась к раскрытой двери административного вагона.

– Игнатьева! Ирина! Куда ты? В вагонах находиться небезопасно. Вернись, – закричал вслед майор Гаврилов. Но Ирина легко взлетела по крутым ступенькам и скрылась в потемках тамбура. В окошках мелькнула ее стройная фигура.

– Так, Рябов, – строго обратился к бойцу лейтенант Одареев, – попрошу предъявить вашу красноармейскую книжку.

– Да пожалуйста, – развязно ответил Рябов, шаря одной рукой у себя в нагрудном кармане замызганной гимнастерки. Из другой он не выпускал винтовку. Вынув книжку, он подошел и протянул ее лейтенанту.

Одареев взял в руку эту книжку и, не заглянув в нее, сунул ее себе в карман.

– Товарищ лейтенант! – с возмущением воскликнул Рябов, – Как же так? Вы не имеете права…

– Как только установим вашу личность окончательно, – терпеливо объяснил лейтенант Одареев, – непременно верну эту книжку вам. С извинениями.

– Да нужны мне… – начал возмущаться Рябов, но осекся. – Ну, как знаете. Вам виднее.

– Вот так-то лучше, – примирительно произнес Одареев.

Из вагона живо спустилась вниз Ирина, держа в руках сложенный вчетверо листок бумаги. Она торопливо подошла к лейтенанту Одарееву и протянула листок ему.

– Вот, полюбуйтесь, – сказала она. – Убедитесь, что я не вру.

Лейтенант развернул листок. Окружающие из любопытства вытянули шеи, чтобы заглянуть в него. Лейтенант перевел пристальный взгляд с листка на находящегося перед ним Рябова. А затем обернулся к стоящим рядом бойцам – Шелепову, Карпухину и Бабаяну – и сказал спокойно:

– Арестовать.

Рябов не раздумывая, бросив под ноги винтовку, кинулся прочь в сторону леса. Но далеко убежать ему не удалось. Наперерез, навстречу ему бросилось двое бойцов из группы, стоявшей вместе с Алексеем. Они, как и все прочие, хоть и издалека, но с интересом наблюдали за происходящим у вагона. Рябова остановили. Дергающегося, брыкающегося, матерно ругающегося, его, с заломленными назад руками вернули туда, откуда он бросился в побег.

– Связать и запереть в складской вагон, – распорядился Одареев.

– Да, судя по напечатанным здесь фотографиям, его фамилия Жаблин. Но и второе лицо мне знакомо. Лейтенант показал листок стоящим поблизости людям.

– Здесь подписано, что это некий Гриднев, Николай Васильевич. У нас нет такого? – спросил окружающих лейтенант.

– Да это же Кусков. Кажется, Федя, – всмотревшись во вторую фотографию, воскликнул Шелепов. – Точно он. Да, да, это они вместе вчера балаганили в углу. И этот Жаблин, и Кусков, то есть, выходит, Гриднев, и еще один… Да вон они оба, красавцы, сидят и на нас глаза пялят, – указал он рукой в сторону небольшой группы бойцов, расположившихся в мелколесье.

– И этих двух арестовать, – снова скомандовал лейтенант Одареев, – до полного выяснения обстоятельств. Их всех туда – в складской. И охрану.