Локки настолько погрузился в чудесные ощущения, которые дарил ему полный контакт с Нюррсс, телесный и эмоциональный, что едва не подскочил, когда женщина вдруг прекратила ласкать его и, с громким стоном, сцепила руки у себя на затылке.

– Нюррсс, что с тобой? – воскликнул он, но в следующее мгновение почувствовал, как по телу женщины прокатился сладостный спазм, заставивший и его, мгновенно, прийти к вершине ощущений.

Несколько бесконечных мгновений их напряженные тела вздрагивали, волны блаженства перетекали из одного разума в другой, а потом Нюррсс вдруг расслабилась, расцепила пальцы, втянула когти и удовлетворенно вздохнув, опустила свою головку юноше на плечо.

– Прости, что напугала тебя! – пробормотала она ему на ухо. – Но пик ощущений был таким сильным, что я побоялась поранить тебя когтями! Мой народ столь же сильно подвержен влияниям планет и лун, как и ваши изменяющиеся, во время противостояний и полнолуний любовные утехи особенно хороши! И очень сложно сопротивляться желанию того, с кем связан, так же тесно, как теперь мы с тобой!

– Прости, если сможешь! – смущенно пробормотал юноша. – Я еще не встречал столь совершенного существа и не сумел держать свои чувства в узде! А теперь твой муж, наверняка, захочет убить меня!

– Мой муж? – удивленно спросила леди-конунг, и по лицу ее промелькнуло странно-тревожное выражение.

– Ну, мне показалось, что Язон довольно ревнив, – совсем стушевался менестрель.

В глазах женщины промелькнули озорные искорки:

– У моего народа несколько иные, более свободные, взаимоотношения между полами! Язон – мой спутник на жизненном пути, у нас общие дети, но он мне не муж, в понимании твоего народа. Однако, ты верно подметил некоторые особенности его характера! Ему, как и моим детям, вряд ли понравится, если в их присутствии начнется активное обсуждение того, что произошло между нами. И в поединке тебе, против Язона, не выстоять. Но если ты будешь держать свои эмоции в узде и не раздражать больное самолюбие Язона, то нам сойдет с рук эта маленькая шалость! Другом Язона тебе не стать, так как, рано или поздно, он все поймет, но голову на плечах ты сохранить сумеешь! А сейчас нам надо, все-таки, одеться, так как не только Рамина проснулась, но и ее внук, вот-вот, ворвется к нам в комнату.

Нюррсс соскочила с колен менестреля, бросила ему шаровары, а сама принялась натягивать зеленое платье, которое сняла перед битвой с баньши.

– А ты не будешь облачаться в свое серебряное одеяние? – удивленно спросил Локки, глядя на то, как женщина расправляет на груди кружева и вытягивает на всю длину манжеты, прикрывая ими кисти рук.

– Увы, нет! – ответила леди-конунг, с досадой покосившись на емкость, где лежал ее серебристый обруч. – Мне кажется, что часть яда еще могла остаться у меня в крови, и не хотелось бы, добить симбионт окончательно. Придется ему побыть обычным ожерельем.

Она достала обруч, обтерла его и закрепила на шее. В этот момент в комнату ворвался Тимми, за которым спешила его бабушка, бормотавшая что-то осуждающе.

– Я не могла больше удерживать этого постреленка! – промолвила она, виновато пожав плечами, по ее быстрому взгляду, Локки понял, что знахарка почувствовала, чем они с Нюррсс занимались после пробуждения.

Чувствуя, как румянец заливает его лицо, менестрель отвернулся и начал приводить в порядок одежду и волосы.

Тимми же только небрежно отмахнулся от бабушки, подбежал к Нюррсс и возбужденно затараторил:

– К нам по реке едут гости! И одна из них такая же, как ты!

В отличие от Локки, леди-конунг сохраняла абсолютное спокойствие, она ласково потрепала вихрастую головенку малыша и промолвила: