И тут менестрель сообразил, что Нюррсс, определенно, стало хуже. Дыхание ее было прерывистым и неглубоким. Появившиеся на пальцах рук когти лихорадочно скребли скамью.

– Очнись, Нюррсс! – испуганно попросил Локки, осторожно встряхивая ее за плечо, но глаза женщины, по-прежнему, были закрыты, из-под век выступили зеленоватые слезы, а голова беспомощно металась из стороны в сторону.

Менестрель выскочил в коридор и принялся звать Рамину. Знахарка, в ту же минуту, выскочила из подвала и кинулась к больной.

– Это похоже на кризис! – озабоченно пробормотала она, ощупывая полыхающее тело. – Необходимо намочить целую простыню и завернуть в нее леди!

Вдвоем им удалось осуществить эту идею, однако, это не очень помогло. Рамина взглянула на почти полностью растаявший лед и предложила сходить в подвал за новой порцией.

Локки смотрел на осунувшееся лицо Нюррсс и последними словами ругал себя за то, что согласился с ее идеей, не беспокоить родных. Было очень похоже на то, что лекарства травницы плохо справляются, а времени, чтобы бежать за помощью в замок, могло не хватить.

– Не уходи, Нюррсс! – умоляюще прошептал юноша, сжимая ее безвольную руку. – Так не должно было случиться! Лучше бы я, сам, отдал жизнь, в битве с проклятой баньши, чем погибло бы такое прекрасное и доброе существо! Я готов на что угодно, лишь бы, ты осталась жива!

Тут Локки охватило очень странное чувство, в глазах потемнело, голова закружилась.

– Ты должен поделиться с ней своей жизненной энергией! – появилась в голове удивительно настойчивая и четкая мысль.

Не совсем осознавая, что именно он делает, менестрель сбросил свою тунику, развернул простыню, обмотавшую Нюррсс, и прижал к своей груди ее безвольное нагое тело. А потом прильнул к губам долгим поцелуем. Желание в голове Локки смешалось с ужасом от возможной потери, его разум лихорадочно пытался войти в контакт с разумом Нюррсс, поддержать его стремление бороться со смертью. В голове юноши снова возникла мешанина образов, перед глазами поплыла красная пелена, в ушах гремели неровные удары чужого сердца.

– Живи, прошу тебя, живи! – пробормотал юноша, отрываясь от горячих губ, чтобы вдохнуть немного воздуха.

И постепенно ему стало казаться, что их сердца бьются, как одно, жар яда полыхал в обоих телах. Внешний мир растворялся в кровавом тумане, остались только они с Нюррсс, балансирующие на краю смерти.

– Я не отпущу тебя! – яростно воскликнул менестрель, еще сильнее сжимая тело женщины, гнев подстегнул внутренние силы, и ему стало казаться, что он сливается с телом Нюррсс, заставляя свое сердце гнать кровь по ее телу и выдавливать зеленый яд из всех пор.

Время потеряло свое значение, Локки только ощущал, как с каждым ударом сердца они на шаг отступали дальше от пропасти.

И с трудом заставил себя вернуться в реальный мир, когда к нему пробился встревоженный голос Рамины:

– Остановись, менестрель! Ей уже лучше, а ты можешь соскользнуть за грань смерти, отдав все свои силы!

И в самом деле, Локки почувствовал, как руки женщины скользнули вверх по его телу и уперлись в плечи. С трудом, сфокусировав взгляд на лице Нюррсс, менестрель увидел, что ее веки задрожали, зеленые глаза раскрылись, а с губ сорвался шепот:

– Спасибо, Адам!

– Меня зовут Локки! – напомнил менестрель, но глаза женщины закрылись, на губах появилась легкая улыбка.

– Я еще немного посплю! – пробормотала она, опускаясь на скамью.

Юноша снова кинулся к ней, но знахарка удержала его.

– Кризис миновал, ты оттащил ее от края пропасти! – успокаивающе промолвила Рамина, кладя руку ему на плечо. – Сейчас леди необходимо хорошо выспаться, да, и тебе, самому, не помешает отдых.