– Лиана Романовна! Как Вы можете прокомментировать коррупционные действия некоторых крупных областных руководителей?

Я вижу своё лицо на экране телевизора. Муж рядом резюмирует.

– Трупин Марат совсем обнаглел, высасывает сплетни из ничего.

Отвечаю цедя слова сквозь зубы:

– Ты представляешь, он мне по рабочему названивает, а тут ещё через Марго приветы передаёт.

– Совсем краёв не видит? – Николай как-то странно посмотрел на меня.

На заднем фоне телевизор вещает спокойным голосом молодой женщины. Еле-еле узнаю себя:

– … В связи с Федеральным законодательством, я, как должностное лицо, не в праве комментировать или давать оценки. Пресс-служба заявляет, что скоро будет дана официальная информация в СМИ по интересующим вас вопросам…

– …Приветы? Зачем приветы передавать? – по интонации чувствовалось, что Жарков злится. Понимаю, что такая реакция мужа не сулить ничего хорошего. Уже жалею, о том, что сказала. У журналистов свои методы манипулировать информацией, а он, как и я, прекрасно знал эти методы.

– Николай! Прошу, не надо ему отвечать. Дай слово, что вмешиваться не будешь?

Муж неохотно кивнул головой.

Я не спеша подхожу к нему и беру его большие и тёплые руки в свои ладони.

– Меня не будет дома всего две недели. Справитесь?

Он ухмыляется в ответ:

– А у тебя есть сомнения на этот счёт?

Николай резко нагибается, и вот уже его губы накрывают мои тёплым и нежным поцелуем. Мне уютно и спокойно, я знаю что мои тылы самые надёжные, моя семья —любит и дорожит мной, я счастливый человек!

***

Какой-то непонятный шум, он раздражает. Мне не хочется просыпаться и открывать глаза.

Шум усиливается. Я начинаю различать женский голос, который что-то тарахтел на непонятном птичьем языке.

«Это наверное Марго, я снова уснула и мне приснился очередной кошмар», – подумала я.

После последних блужданий разума в пограничном состоянии между сном и удивительно реальными воспоминаниями, мне ещё сильнее не хочется приходить в себя, но чьи-то настойчивые тёплые руки тормошили моё плечо, от чего тело стало нестерпимо ныть, а от каждого резкого прикосновения боль становилась невыносимой.

Я непроизвольно застонала и открыла глаза.

– Марго, зачем так больно делать? – ворчу в губы, пытаясь приподняться.

Поначалу ничего не могу различить. Как и раньше глаза застилала белая пелена, но постепенно она стала рассеиваться, и вот я отчётливо вижу рядом с собой силуэт невысокой женщины в странной одежде, которая изо всех сил трясла меня за плечи.

Собрав всю свою волю в кулак приподнимаю руку и показываю на рот:

– Пить. Я хочу пить.

Женщина резко замолчала, а потом поднесла к моим губам глиняную миску с водой. Тёплая влага наполнила мой рот, утоляя последние признаки жажды. Постепенно с каждым глотком воды сознание становилось чётче.

Оглядываюсь по сторонам. Вижу, что рядом со мной не Марго, и мы не в самолёте. Обстановка вокруг незнакомая. Комната наполнена непонятными вещами, я бы сказала что они хорошо бы вписались в музейный интерьер.

Женщину тоже сложно назвать образцом современной моды. Какое-то длинное до пят одеяние, больше напоминающее корейский ханбок, да и сама она походила на кореянку, особенно после того как напоив меня водой, сложила руки в характерном для азиатских стран приветственном жесте: склонив голову.

Я ничего не понимала. Вдруг, в комнату вошёл высокий человек, европеец, с большими голубыми умными глазами и каштановыми волосами, обратившись ко мне на ломано-русской языке:

– Вы славянка?

Со стороны звучало необычно.

Опешив, таращусь на мужчину. Он продолжал:

– Я, личный переводчик его высочества принца Ли Джун Ги, эта женщина – моя служанка Сук. – Он рукой показал на рядом стоявшую женщину.