Трупы устилали улицы города Нанкин и мешали победному продвижению армии, зачищающей город от неразумной нации. От тех, кто не знал, какую благодать на своих штыках несли японские пехотинцы в «Страну дракона».

На столбах вместо знамён висели изрезанные штыками трупы посмевших не встать на колени и не молить о пощаде, хотя и это их бы не спасло. Трупы обнажённых женщин, изнасилованных и обесчещенных, показывали, каково это – сопротивляться воле императора, получая за это оборотную сторону любви.

В распахнутом окне второго этажа дома, возле которого они проходили, мелькнула тень.

– Стоять, – резко, как его учили, рявкнул второй лейтенант Абэ, – досмотреть дом.

В ответ на вопросительные взгляды солдат он ткнул на двоих. Первым Нори выбрал капрала, недавно убившего старика.

– Ты и ты. Досмотреть здание на наличие возможного противника. В случае обнаружения вооружённого неприятеля уничтожьте на месте. Если окажутся гражданские, выведите живыми, – приказал он, стараясь говорить как можно более чётко и властно. – Капрал!

– Капрал Кумагаи, – хмуро глядя исподлобья на юнца, имеющего право благодаря званию распоряжаться его жизнью, ответил пехотинец.

– Капрал Кумагаи назначается старшим. Выполнять, – приказал шо-и Абэ, – остальным рассредоточиться и контролировать улицу.

Уже через несколько минут из дома раздались крики, давшие понять, что зачистка дома оказалась не бесполезной. На пороге дома появились пехотинцы, тащившие сопротивляющуюся девушку лет двадцати.

– Смотрите, какой у нас удачный улов, – потешался капрал Кумагаи. – Не зря сходили, будет кому нас согреть этой ночью.

– А ну прекратить, – резко гаркнул Абэ, – мирные жители не должны пострадать.

– Ей будет хорошо, – оскалил жёлтые зубы капрал.

– Девушка, вы можете быть свободны, у вас есть возможность остаться невредимой, если вы будете оказывать содействие японской императорской армии и выполнять приказы, – сказал Абэ Нори по-китайски. Обращаясь к капралу, добавил на японском языке: – немедленно отпустить мирного жителя.

– Зачем, офицер? – с вызовом спросил капрал, оттолкнув девушку в руки рядовых. – Её в любом случае сожгут или расстреляют. Тут же хоть развлечёмся. Вы обязаны заботиться о нас. Разве не так?

Кумагаи с вызовом расправил плечи и расставил свои короткие, косолапые как у медведя ноги на ширину плеч, закрыв спиной проём двери.

– Выполнять приказ, – прервал дискуссию второй лейтенант Абэ, – продолжаем движение, выполняя приказ майора Ито.

От напряжения у него пульсировало в висках: сказывались вчерашняя лёгкая контузия и удар обломка стены по голове, к счастью, защищённой каской.

Пока пехотинцы строились в линию, капрал Кумагаи, чья фамилия означала «медведь, живущий в долине», приблизился к своему командиру и сквозь зубы процедил:

– Зря ты так, шо-и Абэ. Неопытный ещё, так послушай мой совет. Уважения пехотинцев ты ещё не заслужил, а ограничения уже накладываешь, защищая этих узкоглазых. Пехотинцы недовольны. Смотри, чтобы тебе в спину пуля не попала при следующей атаке. Ведь сейчас никто особо разбираться не будет.

Странно слышать, как один азиат обзывает других азиатов узкоглазыми. Пожалуй, это ярче всего показывало всю нелепость нацизма.

Абэ Нори понимал, что это прямые угрозы в его адрес. Он проиграет в обоих случаях: уступит подчинённому и этим навлечёт усмешки и презрение всей части или получит врага, не побоявшегося выступить против него. Промедление казалось подобным смерти. Следующее его слово решит судьбу.

За спиной капрала в проёме двери мелькнула тень и раздался выстрел. Выхватив меч, с которым его предки совершили много славных подвигов, Нори отпрыгнул в сторону и стремительно приблизился к двери. В проёме появился враг с устаревшим ружьём. Не медля ни секунды, чётким движением клинка второй лейтенант Абэ снёс голову противнику удивительно маленького роста.