– Потому что в Японии, прежде чем что-то строить или создавать, сначала думают, просчитывают, ставят все точки над «ё» и только потом запускают в производство. А у нас думает товарищ Кремль, решают на митингах, делают тяп-ляп, а думать начинают, только когда по уши увязнут в дерьме и начинают ценой диких неоправданных потерь героически преодолевать трудности. Что, разве не так? Вся эпоха исторического материализма этим прославилась. Если ты хочешь и э́то дело подобным образом начинать – милости прошу, но без меня!

– Пойдём окунёмся, а то скоро уже вечерять начнёт, а там и на ужин пора будет, – неожиданно предложил мой оппонент, и мы, скорее всего в последний раз, направились к морю.

Солнышко уже отложило тему безудержного зноя на грядущий день, его сумеречные лучи скорее ласкали, чем припекали. Море, следуя пушкинским строкам, было уже неспокойно, но чёрная буря ему точно не грозила, по крайней мере сегодня. Заплывать далеко при волнении не слишком приятно, поэтому мы ограничились плесканием возле берега.

Белорусские братья наше рвение не поддержали, видать морские ванны без допинга не приносят удовольствия по холодку. Ветерок стал более чем свежим, поэтому сугрев жизненно необходим для организма. Солнечный диск покраснел и вот-вот грозился закатиться за горизонт. Чайки всё активнее стали рыскать по водной поверхности, выискивая корм. И неспроста. Рыбки то тут, то там выпрыгивали из воды, словно дразнили пернатых хищников.

– Может, дождёмся заката на берегу? – предложил ваш покорный, потому как мне порядком уже поднадоело водное однообразие. – Заодно и дискуссию продолжим о профсоюзах.

Юрий Владимирович согласился с лейтенантской покорностью, и вот уже aguardiente щекочет нам носоглотку. Дынька удвоила удовольствие, а «при такой-то снеди как не быть беседе?» Зачерпнув ещё по разу, брат George всё-таки решил прийти к какому-то знаменателю.

– Ну так ты скажи, ты согласен или нет мне помогать организовывать детский отдых?

– В принципе, мы все братья по разуму, но почему-то неразумных большинство, – мой ответ был скорее дипломатичен, чем категоричен. – Не слишком ли торопите события, маэстро? Вопрос, нужен детский отдых или нет, не стои́т, но к его организации нельзя подходить с мерками прошлого века. Я – за, но нужно проделать огромную подготовительную работу, не говоря уже о том, что всё продумать до мелочей. К тому же отдых не может быть слишком дорогим, иначе никто не клюнет на такую приманку. Выбор сейчас не тот, что в Совдепии, да и к детям сейчас относятся по-другому. Ты же не будешь набирать спецшкольников, так ведь?

– Ты прав, – констатировал Юрий Владимирович и больше ничего не добавил.

Добавлять пришлось допинга, тем более что белорусские братья уже начали собираться в обратный путь. Опорожнив и вторую посудину, осадив остатками сладкой ягоды, брат George и азъ несговорчивый погрузили остатки роскоши былой в потрёпанный кейс и направились к дилижансу. Обратный путь всегда кажется короче, а когда из динамиков вылетают звуки полонеза в исполнении некогда знаменитейшего в СССР вокально-инструментального ансамбля «Песняры», время в дороге и вовсе пролетает, как поезд «Сапсан» мимо таёжного полуста́нка.

Несмотря на громкую музыку, мысль моя работала ещё громче. Перебирая в памяти деловой разговор с Юрием Владимировичем, я в очередной раз удивлялся, почему нашим инженерам человеческих душ не приходит в голову, что люди рождаются вовсе не для того, чтобы непременно совершить подвиг и умереть, как Александр Матросов. Человек приходит в этот мiръ, чтобы учиться, работать, любить, создавать семью. А наши культуроведы всё хотят слепить что-то героическое и, главное, устрашающее. В ущерб себе и России мы из русского человека создаём для мiра образ солдата-освободителя непонятно от чего и от кого. Досадно, но при этом почти весь мiръ считает именно американского солдата воином-освободителем. И самое страшное, что милитаристская риторика всё шире проникает в школы и колледжи.