Пришлось всё-таки прислушаться к голосу разума и повернуть обратно. Димон был уже готов покрошить меня в лапшу, но кристально чистый воздух, ночная прохлада и соловьиное пение чуть-чуть смягчили его душу, и он ограничился лишь двумя-тремя фразами по поводу моей «профессиональной интуиции». Что делать, и на старуху бывает проруха.

Если бы он знал, что его ждёт завтра, то придержал бы свой язык на уровне гланд. Но разве что пророки могут предсказать, что нас ждёт завтра. Ан нет пророка в своём отечестве…

Вот и наш отель! Хоть и 2*, но с бассейном. На моё предложение охладить темперамент Дима ответил «б-р-р-р», и всё-таки любезно согласился сопроводить меня до купели.

Купание во святых источниках – явно не его стихия.

Вода в бассейне была ненамного теплее, чем на Крещение в Дивеево, тем не менее это не помешало мне с полчасика поудивлять местный бомонд. Очаровательная Маргарита подумала, вероятно, что в её тихую обитель пожаловали не паломники, а «руссо туристо – облико не совсем морале», поэтому приготовила «десерт».

Одна из её подруг была примерно её возраста, черноволосая, смуглая, с формами «а ля Рубенс отдыхает». Голос представлял нечто среднее меж иерихонской трубой и сиреной пожарной машины, смех напоминал плач козодоя, а неистовая мимика – танец Майкла Джексона.

Вторая была моложе, светлолицая, тоже жгучая брюнетка, по формам уступавшая первой примерно вполовину. Цветастый топик был настолько невесом и так плотно облегал её естество, что казался нарисованным на теле; а бриджи просто сливались с южным загаром. И если бы не полузакрытые татуировки в виде бабочки на левом плече и в виде дракона на правом бедре, и рельефно выступающие контуры нижнего белья, то можно было подумать…

Но лучше не думать. Кстати, у «первой леди» ядрёные ягодицы были едва прикрыты коротенькой юбчонкой с вырезами спереди и сзади аж до интимных мест, а полупрозрачный топик при отсутствии нижнего белья даже не пытался что-либо скрыть. Похотливый взгляд и размалёванные пухлые губы беззвучно горланили о том, как скучно жить без кобеля.

Не помню кто, но очень мудро заметил: когда рядом с мужчиной нет женщины, он начинает делать глупости; когда же рядом с женщиной нет мужчины, то она начинает делать пакости. Не знаю, что лучше, а что хуже, но I’m всегда стараюсь избегать подобного общения.

Третья была моложавой шатенкой, чертами лица напоминавшую то ли дочь лихих степей, а может и Аравийской пустыни. Крупные серьги, кольца, браслеты дополняли её гардероб, состоящий из короткого сарафана цвета ультрамарин и причудливой формы босоножек-чулок.

Плечи и спина, меж тем, были открыты почти «до пупа» и вообще кутюрье, создавший этот шедевр фактически из носового платка, обладал незаурядным талантом, если сарафан более открывал, нежели скрывал вожделенное тело. Ярко-розовые бретельки были явно не от сарафана, зато на фоне кофейного загара смотрелись очень эффектно. Ногти – что на руках, что на ногах, и даже губы были выкрашены в тот же ядовитый ультрамарин.

Фигура её была точёная во всех отношениях, прямо как у Венеры Милосской, да и вообще в её облике было что-то венерическое. Голос её был тихий, вкрадчивый, движения как у павы, взгляд тёмных глаз заманчиво-выразительный и красноречиво свидетельствовал о том, что у этой мадам на уме. Если то, что скрывала её черепная коробка, позволительно назвать умом. Мамзель очень уж напоминала африканскую ящерицу игуану в момент охоты за добычей.

Говорят, чтоб стать манекенщицей, нужно иметь два образования и как минимум третьего размера. Игуана зѣло соответствовала этим стандартам, потому в более благородном занятии представить её было сложно. Отсутствие самца по жизни также выражала каждая её клетка.