Пока шли эти маневры и обсуждения, вопрос продолжал рассматриваться на высшим уровне Гальдером, которому всю предшествующую неделю приходилось трижды в день выслушивать ворчание Бока по телефону. Начальнику Генерального штаба удалось убедить Браухича, но последний не мог решиться прямо обратиться к Гитлеру до тех пор, пока не заручится поддержкой еще кого-нибудь в ОКВ. Оба обратились к Йодлю, разложив перед ним все свои карты. После «длительного обсуждения» начальник штаба ОКВ признал их доводы убедительными и пообещал использовать свое влияние на Гитлера. В соответствии с этим Браухич составил большой меморандум о желательности немедленного наступления на Москву и официально «подал» его в ОКВ через Йодля.

Уже прошло десять дней полного бездействия после совещания в Новом Борисове. Марш в тылу 24-го танкового корпуса закончился победой под Кричевом, где были разбиты три русские дивизии, оборонявшие рубеж по Сожу, и взято в плен 16 тысяч человек. Но в результате Гудериан стал заложником той же самой ситуации, которую он использовал в собственных целях менее месяца тому назад. Локальная победа, достигнутая в вакууме неопределенности, могла привести к тому, что использование сил Гудериана вошло бы в привычку, а это означало бы роковое распыление танковой группы.

15 августа группа армий «Центр» попросила Гудериана выделить одну танковую дивизию для 2-й армии, «чтобы усилить наступление на Гомель». Гудериан телефонировал Боку, и снова начались переговоры. Скорее всего, Гудериан заявил в качестве аргумента, что любое передвижение 24-го корпуса в южном направлении еще больше нарушит баланс танкового клина и задержит – возможно, на срок до десяти дней – его сосредоточение для нового наступления.

Разумеется, командующий группой армий согласился с его доводами и отказался от своего плана, но не успел Гудериан положить телефонную трубку, как поступил другой приказ, на этот раз прямо из ОКХ, требовавший немедленно направить одну танковую дивизию к Гомелю. Не обращая внимания на приказ ОКХ, как теперь уже стало входить у него в привычку, Гудериан приказал барону фон Гейру начинать движение всем корпусом, тем самым фактически разделив танковую группу надвое.

«Не буду приводить, – писал Гудериан, – расхождения мнений в группе армий «Центр», прозвучавшие в телефонных переговорах в последующие несколько дней». И историк остался без деталей этой фазы спора. Но сохранились приказы на передвижение соединений в группе армий «Центр», и они показывают крайнюю степень атрофии и нерешительности, овладевшей германской армией в этот критический период. Хотя 24-й танковый корпус успешно продвигался на левом фланге фронта наступления (то есть в районе, где русская линия по Сожу упиралась в вакуум на южном конце рославльского разрыва), он был задержан отчаянным сопротивлением. Но здесь 2-я армия вместо того, чтобы согласованно наступать в поддержку танков, на самом деле пыталась оторваться от противника. К 18 августа танковые колонны, двигавшиеся на юг, начали страдать от нарушения своих тыловых коммуникаций. Когда Гудериан стал настаивать, чтобы группа армий отменила эти приказы и заставила 2-ю армию присоединиться к наступлению, штаб в Новом Борисове согласился на это. Но когда на следующий день коммуникации 24-го танкового корпуса все так же продолжали испытывать трудности, Гудериан обратился непосредственно в штаб 2-й армии, где ему было сказано, что ничего сделать нельзя, так как «…сама группа армий дала приказ на движение соединений в направлении на северо-восток».