– Сколько нас таких? – рыча, спросила я

– Тех, кто владеет огнем? Теперь двое, да и было их не так уж и много, но ты самая сильная, я даже удивлен, сильнее всех вместе взятых. Но теперь кроме нас никого нет, а их сила у меня, – он ехидно улыбался, показывая свои белоснежные зубы; его привлекательность, а точнее то, что я считала его симпатичным, это пугало меня.

Но его слова так разозлили меня, что пламя моментально охватило все мое тело. Я оттолкнулась от стенки и сделала свой коронный. Схватив горло соперника, я обдала все его тело жаром, но это то же самое, что тушить огонь бензином, нужно было биться врукопашную, а там он был сильнее. Он отбросил меня, и я ударилась головой об стену, но моментально поднялась.

– А ты еще и упрямая, обожаю таких, – он схватил меня за лицо и облизал мои губы, я попыталась дернуться, но его хватка стала еще сильнее. – Я согласен, давай будем работать вдвоем, ты такая… Я таких обожаю, – его свободная рука потянулась ко моему телу, но я ударила как следует его ногой и отбежала назад.

– А я и не предлагала работать вместе, – я бежала на него, а вокруг меня было огненное поле; столб пламени выбросил главнокомандующего на улицу, а я вслед за ним. Мы бились долго и упорно, никто не давал слабины, но во мне играли и человеческие качества: усталость и ощущение физической боли.

– В этом твоя ошибка – ты пытаешься оставаться человеком, но люди слабые, сентиментальные, беспомощные, если бы ты полностью отдавалась силе, то была бы непобедима. Сколько в тебе величия, могущественности, ни в одном человеке нет такого. Ты особенная, но тратишь свои способности, стоя на стороне людей, хотя они этого недостойны.

– Ты прав, они жалкие, но есть те, за которых я готова отдать жизнь.

– Ты такая глупая!

Он воспользовался нашим разговором, увидел, что я отвлеклась и напал. Его огненная плеть прошла сквозь меня, и я почувствовала внутри себя ее жар и жгучую боль; я упала за землю. Я не могла встать, но видела, как он приближался.

– Хочешь быть человеком, вот и умрешь человеческой смертью, – он отобрал у кого-то нож, и вот, я вижу его лезвие, уже готова умереть, но откуда-то появилась девочка, маленькая, она легла на меня, закрыв от удара. Нож пришелся ей в спину; я лежала с закрытыми глазами, но открыла их, когда услышала сердцебиение малютки. Внутри меня все горело, я вся полыхала, в прямом смысле слова; злость, ярость… То, о чем говорил мой враг – полностью отдаться огню. Адрианы больше не было, только пламя, жестокое и неподвластное, оно вырвалось наружу. Я перевернула девочку на спину, убедившись, что она жива. Кто-то кричал мне, чтобы я остановилась, но это слышала лишь настоящая я, а не огонь. Адриана больше не контролировала свою силу, точнее, огню надоело возиться со мной. Соперник пятился назад, в ужасе смотря на меня, а я уверенными шагами шла на него. Я настигла его быстрей, чем он дошел до забора. Я подняла его за руку и начала выжигать его изнутри, а он и пошевелиться не мог, не то, чтобы дать отпор; были видны все жилы и мышцы; мне было всё равно на его крики и мольбы о пощаде. Но я недолго мучила его, убила, но никогда во мне не было столько жестокости. Самое страшное то, что на этом я не остановилась. Я не различала своих от врагов, мне так хотелось убивать, крови, хотелось слышать крики, приносить боль, быть огнем. Меня пытались остановить, держали, звали по имени, старались добраться до моего сознания, но пламя проникло слишком глубоко.

Я так жалею о том, что совершила, но тогда я не отдавала себе отчет. Мне так жаль… так жаль. Боже, прости меня за то, что я совершила.