– Что с тобой?

Я промолчала, а она заглянула в каморку, где были ее дочь с моим парнем. Секунд пять она стояла в проходе, пока кто-то из влюбленных не заметил ее. Е. Б. повернулась ко мне и закрыла лицо руками от стыда.

– Да как вы могли! – сказала она. – Одевайтесь и идите вон!

Через минуту выскочила Ева, она глянула на меня, ухмыльнулась и уже спокойным и размеренным шагом вышла из спортивного зала. За ней поспешил Влад, но, увидев меня, остановился.

– Ты все видела? – задал он риторический вопрос. – Адрин… – Он наклонился ко мне и хотел прикоснуться, но я встала и ушла, ничего не сказав.

Я, не задумываясь, просто машинально пошла на уроки, у нас как раз должна была быть физика. Я зашла в кабинет, села на место, вела себя как ни в чем не бывало, что все нормально, В.Б. вызвал меня к доске, я решила ему задачу, у меня в голове будто что-то перемкнуло, и я перестала чувствовать что-либо.

– Что-то случилось? – спросил учитель, когда я стояла у доски.

– Нет, с чего ты взял?

– Что-то случилось! Я же вижу.

– Тебе показалось.

Е.Б. вломилась к нам уже под конец урока.

– Можно Адриану на пару слов? Это очень важно… для нее.

– Конечно, – не возражал В.Б.

– У меня урок, и нам объясняют новую тему, я подойду к вам на перемене, – ровным тоном ответила я.

– Нет, сейчас.

Я не сдвинулась с места, и Е.Б. прошла тогда в подсобку, а В.Б. за ней. До звонка они пробыли там, а вышел учитель физики с красным от злости лицом и посиневшими венами на висках.

– Сейчас что-то будет! – сказала мне подруга.

– Вышли все живо! – заорал В.Б. во все горло. Я осталась сидеть на месте, а все вылетели, как пуля, из класса.

– Я так понимаю, ко мне это не относится.

– Я его так уважал, а он… – негодовал В.Б. – Я сломаю каждую кость в его теле.

– Не надо, – спокойно сказала я.

– Что?

– Не надо ничего вырывать или ломать. Оставь все это.

– Я не позволю ему остаться безнаказанным, я ему жизнь испорчу, он у меня рыдать будет, – не унимался учитель, придумывая все более изощренные методы наказания. – И твоя дочь, как мне теперь с ней общаться, пусть даже и на уроках? – обратился он к Е.Б., когда она вышла к нам.

– Вот с ней я сама разберусь, ей мало не покажется.

– Да перестаньте вы уже… Что вы этим добьетесь? Только больнее мне сделаете. Вы не исправите ситуации, никак не поможете, что сделано, то сделано. Вы сейчас пытаетесь придумать решение не той проблемы. Я справлюсь, я же сильная.

– Мне безумно стыдно за мою дочь, но тебе не станет лучше, если ты просто уйдешь в себя.

– Не нужно стыдиться. Дело не в этом. Если бы были чувства, то было бы не так обидно, но Ева сделала это лишь для того, чтобы отомстить и сделать мне неприятно. Я забрала у нее мать, так она считает. Око за око.

– Мне жаль. Я не уследила за ней.

– У нас скоро бой, и мне некогда думать об отношениях.

После измены Влада я окончательно поменялась, и та малая часть, что была Адрианой, и что жила в моем сердце благодаря любви, умерла. Это была новая я, только вот больше, чем человек. Я должна была страдать, жалеть себя, говорить, какой он козел, но всего этого не было, я просто стала бездушной тварью, для которой чувства впредь были под запретом. А это ведь ужасно – человек без души. Доверие – это то, на чем я строила отношения с людьми, и без него не было ничего, что связывало бы меня с реальным миром, у меня желание быть собой отпало. Я поддалась стихии, я стала огнем, неподвластным и жестоким. Просто я устала страдать от эмоций и чувств, и этим все сказано. Почему вообще 14-летний ребенок должен страдать? Но на все эти изменения повлиял не только Влад, но и много других факторов, я просто забежала чуть вперед.