Парень смотрит на мои руки, а потом и на ноги, когда я заливаюсь краской и наигранно закатываю глаза, отчего сама же смеюсь.

– А вы ответственно подошли, молодец. – Слегка посмеиваясь и протягивая руку, добавляет: – Я подержу.

В одну он берёт мои мятые и влажные бумажки, над которыми я тряслась и оберегала, как зеницу ока, а вторую сгибает и выдвигает чуть вперёд, давая возможность опереться, чтобы смогла надеть туфли.

Раз все свободны, думаю я, то могу отправиться домой и наконец-то отдохнуть и выспаться. Стоит отнести документы и забрать вещи, о которых даже и не вспомнила, выбегая из, как я тогда думала, горящего помещения, ведь бумаги в таких фирмах гораздо ценнее, нежели обычной сумки и пиджака. Но откуда тогда был этот отчётливый запах гари? Или у них есть какое-то проецирование задымления, чтобы люди не думали, что это вновь проверка?

– Как вы на это смотрите?

Парень усмехается, когда я в недоумении смотрю на него.

– Вы не слушали, да?

– Простите, задумалась…

Делая виноватое лицо, всё же переспрашиваю:

– Так о чём вы?

– Я хотел предложить пройтись, но думаю, вам будет лучше…

– Нет, нет, – тут же перебив его, я быстро добавляю: – Простите, это замечательная идея. Мне хотелось бы узнать побольше о компании и…

Однако, видя его красивые острые черты лица, русые короткие волосы, уложенные назад, и большие небесно-голубые глаза, которые смотрят прямо в мою душу, я невольно выдаю:

– …о вас.

Только после его моментальной реакции в виде скромной улыбки и неотведённых глаз я хочу зарыться в землю прямо здесь и откусить себе болтливый и не особо сообразительный язык, понимая, что тот сейчас ляпнул.

– То есть, я имела в виду, – губы опять оправдываются быстрее, чем сама я успеваю обдумать слова, – что было бы здорово познакомиться хоть с кем-то в этом огромном холдинге.

Я протягиваю руку, чтобы забрать помятые бумажки, и пытаюсь скрыть ноющую боль в лодыжке, уже представляя, как буду выглядеть нелепо, хромая на таких каблуках по улице, на что прохожие, а главное, сам этот парень, будут думать, что я просто не умею на них ходить.

– Мне нужно вернуть документы миссис Фисч, забрать свои вещи, и сможем идти…

– Агнесс, верно? Можем ведь на «ты»? – спрашивает парень, хотя мне кажется, что больше утверждает, однако документы не отдаёт.

– Да, конечно, а…

Не успеваю договорить, как он кивает в сторону позади меня, слегка улыбнувшись, и продолжает:

– Если ты подождёшь меня здесь, пока я заношу бумаги миссис Фисч, было бы прекрасно.

Обернувшись назад, в метрах пяти замечаю деревянную скамейку и хочу сказать ему, что я сама, но когда поворачиваюсь, никого уже рядом нет.

Что это сейчас было?

Я надеюсь, он не выкинет их в мусорку по пути, тем самым подставив меня под удар. То, что он помог сегодня, ещё не означает, что с удовольствием не плюнет мне в спину при удобном для него случае. Будем надеяться, что я не ошиблась в его доброжелательности и красивых глазах.

Идя в сторону, чтобы присесть, думаю, откуда он уже узнал моё имя? Или в их компанию новичков берут настолько редко, что меня уже знает весь офис? Но эту мысль быстро перебивает другая, от которой сильнее колотится сердце, что вызывает лёгкий трепет в груди.

За всю мою жизнь ещё ни один парень не сделал хоть одного правда мужского поступка, кроме Лефу. Может, Молли была права, говоря о моём гардеробе? Стоило надеть более женственную одежду, хоть и деловую, как люди стали обращать внимание абсолютно иначе. Но, если смотреть правде в глаза, то это благодаря вкусу Кейдана, а не моему. Мой костюм из серой юбки и пиджака с белой рубашкой смотрелся бы настолько уныло, что взгрустнулось бы даже птицам, и они в этот день бы не пели, устроив не просто минуту молчания в знак ухода моей молодости и красоты, а целый день.