– Тату, я хочу корабль, – заявил Ваня отцу.

– Игрушку такую?

Нет, не об игрушке завел речь мальчик.

– А какой же ты корабль хочешь?

– Такой, на котором чтобы капитан и матросы. Большой… выше самого большого дома в Одессе.

– Ах, вон что! – удивился отец и, не удержавшись, захохотал. – Что же ты с таким кораблем делать будешь?

Но вопрос этот нимало не смутил Ваню. Он заявил:

– Плавать.

– Где?

– На Куяльнике или… Хаджибее. Дядя Ваня будет капитаном, а я матросом. И Миша Кравченко, и Митя Поплавский, и Ваня Беликов тоже будут матросами.

Тут отец захохотал пуще прежнего.

– Мать, слышишь? Сын хочет адмиралом быть.

Отец долго смеялся, и мать смеялась, и Маня смеялась. Потом отец перестал смеяться и сказал:

– Хорошо, сынок, вот пойдешь в школу, станешь хорошим учеником, тогда у тебя будет корабль.

– Большой?

– Ну, может и поменьше дома в Одессе, но плавать на нем можно будет.

И каждый из них сдержал свое слово. Ваня пошел в школу и стал хорошо учиться. А когда перешел во второй класс, отец подарил ему новую голубую лодку «Мцыри», ту, что теперь, постаревшая, хранилась в камышах.

А время шло. Проворно бежали школьные дни. Вот второй и третий класс остались позади. Ваня любил школу, дружную школьную семью. Но больше всего он полюбил книги. Много прочел он их, многое из них узнал. И тот мир, который раскрыл перед ним черноморский матрос Иван Криницкий, стал тесен. Новый, более широкий мир засверкал перед мальчиком яркими волшебными огнями. Жалко, что школьная библиотека так бедна.

– Тату, я хочу книжки.

– Какие книжки?

– Интересные.

– Разве в школе мало книжек?

– Про моря, про путешествия я все прочитал. А про лису и про волка я не хочу.

– Не знаю, сынок, какие тебе книжки нужны.

– Вот какие, – сын протянул отцу записку.

– Ну, ну, что мы тут имеем?

Это был список книг, составленный для Вани Григорием Ивановичем.

– О-го-го-го-го! Да тут что-то очень много, пожалуй, на целую бричку наберется, – сказал отец, озабоченно сдвинув брови.

Но отец любил Ваню, понимал, что хочет сын, и старался исполнять его желания. Сердцем простого человека он чуял, что эти желания были отнюдь не прихоть избалованного ребенка, а нечто большее. Он видел, с какой любовью и страстью сын тянется к знаниям, и шел ему навстречу. Сам-то он, Карп Никитин, вырос в батраках, малограмотным и знает, «почем фунт лиха».

– Хорошо, сынку, будет сделано. Вот поеду в Одессу, привезу тебе книжки, какие надо.

Зимними ночами, когда все домашние засыпали, Ваня тихонько вставал с постели, зажигал свет и читал украдкой, заслонив лампу от матери.

Но чуток материнский сон. Неосторожное движение на стуле или громкое шуршание переворачиваемой страницы, и мать открывала глаза.

– Ваня, ложись, поздно уже.

– Сейчас, мама, – отвечает Ваня.

– Ложись, – настаивает мать.

– Ложусь, ложусь.

Ваня привстает для видимости. По-прежнему шелестят одна за другой страницы. То хмурятся, то поднимаются в удивлении брови, падает на глаза, мешая читать, упрямая золотистая челка.

Мать снова поднимает отяжелевшую голову.

– Одну минуту, мамонька, – пытается упросить Ваня, но, видя, что мать решительно поднимается, шепчет:

– Ложусь, ложусь. Вот только до точки…

– Где она, твоя точка? – сердито перебивает мать и задувает лампу.

Мысль о неведомых океанах манила все сильнее и сильнее. Зрела мечта стать моряком, капитаном дальнего плавания.

Еще больше полюбил Ваня родную речушку Куяльник. Летом, вечерами, после полевой работы он, наскоро поужинав, бежал к речке. Там, у берега, примкнутый цепью, его ждал голубой челн «Мцыри».

Два-три сильных взмаха веслом – и лодка, отвалив от берега, неслась по «фарватеру», оставляя за кормой крутящиеся лунки от весел да быструю рябь.