Он что-то пробурчал в ответ, и это было самое близкое к улыбке из того, чего я мог добиться от него прямо сейчас. Я знал это.

– Или как насчет Rage? – Я заиграл «Killing In the Name» группы Rage Against the Machine, еще одной любимицы Джуда. По крайней мере, так было много лет назад.

Он покачал головой, что, как я понял, означало, что его восхищение моими навыками игры на гитаре в данный момент не играло никакой роли. Поэтому я делал то, что умел: продолжал играть. Мой талант был единственным козырем.

Возможно, даже просто единственной картой, которую мне когда-либо приходилось разыгрывать.

«Killing» была еще одной тяжелой песней – в плане жанра и в освоении. Я справился. Я играл ее для него столько раз, давным-давно, и она буквально попала мне в кровь. Любая песня, которую я когда-либо выучивал, была у меня в крови, так как я уже не мог ее забыть. Даже когда я терял себя из-за какой-нибудь дряни, на которой сидел. Вероятно, именно поэтому я продержался так долго с Dirty.

Да, у меня случился передоз в гастрольном автобусе, и я чуть не умер. Но я всегда мог выйти на сцену во время концерта и безупречно сыграть любую песню.

Джуд просто стоял с бесстрастным выражением лица, которое он отточил за долгие годы работы в охране Dirty и в составе объявленного вне закона мотоциклетного клуба. Но поскольку он еще не велел мне свалить, я знал, о чем он, вероятно, подумал.

Дело было не столько в том, что он думал о своей собственной заднице, а о том, чем это может обернуться для него, если он впустит меня в тот бар. Скорее всего, он думал о том, как сильно надерут задницу мне.

– Может, мне еще станцевать для тебя? – бросил вызов я, поперчив тон щепоткой сарказма.

Джуд молчал, пока я не доиграл. Потом он сказал:

– Так вот как это будет, да?

– Похоже на то.

– Похоже на то, что идиот бренчит на гитаре на парковке, – сказал он. Но затем он опустил руки с тихим, едва слышным вздохом. Он снова оглядел меня сверху донизу, казалось прикидывая, как быстро группа узнает меня.

Я знал, что прослушивания проводились вслепую. Но не то чтобы я скрывал, кто я такой. Если не считать вымышленного имени, я все еще был самим собой.

Я постригся, как только приехал в Лос-Анджелес: было чертовски жарко, но, по правде говоря, я жаждал перемен. Возможно, начать все сначала. Никто не видел меня с короткой стрижкой с тех пор, как мне исполнилось двенадцать, так что теперь я ощущал себя иначе. Еще у меня была короткая борода, но последние несколько лет я то и дело отращивал бороду, а потом сбривал, и так по кругу, а Dirty видели меня бородатым. На мне были очки-авиаторы, но это совсем не то же самое, что трюк с очками Супермена. Я не маскировался, как Кларк Кент, и не планировал позже внезапно облачиться в плащ.

Это всего лишь я.

Выцветшая футболка группы Cream, поношенные джинсы, ботинки из змеиной кожи, бандана в заднем кармане. Металлический браслет с выгравированным на нем словом BADASS[2], который Эль подарила мне, когда я только присоединился к Dirty, и я никогда не переставал его носить.

Они увидят меня за милю и узнают.

Сет Бразерс.

Бывший ритм-гитарист и автор песен группы Dirty. Падшая звезда. Изгой. И все равно, нравилось это Dirty или нет, любимчик фанатов. Ни одного гитариста, который пришел после меня, не любили так сильно, как меня. Никто не хотел моего возвращения в эту группу больше, чем фанаты. Я узнал об этом из сообщений, которые по-прежнему получал ежедневно. Это была единственная причина, по которой я вел аккаунт в Twitter[3].

Это во многом помогало мне оставаться здесь, несмотря на все более неблагоприятные условия. Я начинал понимать, насколько плохи были эти шансы, учитывая, что Джуд не решался даже впустить меня на порог.