Речь шла о моем ментальном здоровье. Мы работали над новым альбомом и безостановочно искали нового гитариста в течение года, в то время как я также работала примерно над девятью сотнями других проектов. Официально я перерабатывала, перенапрягалась и переживала всю эту хрень между Джесси и Зейном, не говоря уже о хрени между мной и Джесси. Если бы я не взяла отпуск на некоторое время, то рехнулась бы, а это не самая приятная перспектива. Мэгги и Джоани усердно работали, чтобы разгрузить мой график – маленькое чудо, – и если у Зейна какие-то проблемы с тем, что я отчаливаю, он может обсудить это с Броуди. Я ухожу, и Зейн может поцеловать меня в зад в процессе.

Но я сдержалась. Еле-еле.

Он тоже это понял. Его льдисто-голубые глаза сузились, а уголки рта дрогнули в дерзкой улыбке.

Я неохотно улыбнулась.

– Надеюсь, ты найдешь на Гавайях какой-нибудь горячий член, – сказал он. – И взбодришься, мать твою.

Моя улыбка погасла. Что еще от него можно было ожидать? Я никогда не была той, кто сексом поднимает себе настроение.

Хотя за последние семь месяцев… именно этим я и занималась. С Эшем.

Но Зейн об этом не знал. По крайней мере, я была почти уверена, что он не знал.

В любом случае я, вероятно, должна была почувствовать облегчение. Именно этого все хотели с тех пор, как мы с Джесси расстались почти полтора года назад: чтобы жизнь в группе вернулась в нормальное русло. А Зейн все время разговаривал со мной в таком тоне – грубо. Однако после разрыва он очень заметно придерживал язык, когда речь заходила о моей личной жизни.

Кажется, мораторий на эту тему наконец-то снят.

Он ухмыльнулся, потому что Зейну нравилось оставлять за собой последнее слово, затем повернулся и неторопливо пошел прочь.

– Надеюсь, ты случайно не трахнешь какую-нибудь несовершеннолетнюю цыпочку на своей вечеринке сегодня вечером и не окажешься в тюрьме, – сказала я ему в спину. – Ты нам еще понадобишься в туре.

Он поднял кулак и показал мне средний палец, а затем исчез за дверью.

Да. Все вернулось на круги своя.

Я просто постояла пару мгновений и вздохнула. Я официально свободна, давно пора. Команда начала собираться, потихоньку разбирая оборудование и собирая вещи вокруг меня. Меня никто не трогал. С этим делом покончено – пока что.

Так почему же я все еще стою здесь?

– А как насчет тебя?

Я взглянула на Дилана. Я совсем забыла, что он все еще здесь.

– Что?

– Ты бы хотела, чтобы мы никогда не теряли Сета? – спросил он меня.

Я снова вздохнула – тяжелый, прерывистый вздох вырвался откуда-то из глубины души. Где-то глубоко, раненная и полная сожалений, я так и не смогла докопаться до сути. Место, где я сохранила два худших воспоминания в своей жизни: как нашла своего друга без сознания, обмякшего и бледного, в луже собственной рвоты и крови… а месяц спустя отвернулась от него.

– Это не имеет значения, – сказала я, и мой голос прозвучал тихо в огромной комнате. – Это все равно не одно и то же. Иногда я все еще жалею, что потеряла Джесси, но это не значит, что я хочу его вернуть.

Когда я встретилась взглядом с Диланом, его зеленые глаза были мягкими, а красивое лицо – напряженным от беспокойства. Я не могла припомнить, чтобы Дилан когда-либо был в центре какой-либо драмы между кем-либо из нас: Зейном, Джесси, мной. Мы всегда поднимали бурю из дерьма втроем, а Дилан был спокойствием в центре циклона.

Я наклонилась, чтобы легко поцеловать его в щеку.

– Увидимся, – пообещала я ему.

Но когда я уходила, то не была уверена, когда это произойдет.

За кулисами царила полная неразбериха. Все куда-то спешили, съемочная группа загружалась, а все остальные старались убраться к чертовой матери с дороги группы, потому что, по-видимому, они все слышали, что там произошло, и, вероятно, ожидали, что мы устроим скандал, когда будем уходить.