Дилану, казалось, просто неловко, как и на протяжении всего «хождения по мукам» Сета.

Однако больше всего меня беспокоило выражение лица Джесси.

– Джесси? – тихо спросила я. Я не говорила в микрофон, который сжимала бедрами.

Джесси просто уставился на Сета и сказал:

– Выведите его отсюда. – Он тоже не поднял микрофон. Но для Броуди этого было достаточно.

Я даже не хотела смотреть на лицо Броуди. Хватило одного лишь взгляда мельком.

Я услышала, как он приближается, словно ураган.

– Где, черт возьми, Джуд? – Джуд, скрестив руки на груди, стоял прислонившись спиной к дальней стене, откуда мог все слышать. Когда Броуди увидел его там, он прорычал: – Вышвырни его с этой гребаной территории.

Джуд кивнул своей темноволосой головой Броуди, затем посмотрел на остальных из нас. На Джесси. Когда никто из нас не произнес ни слова, плечи Джуда слегка опустились. Он расцепил руки и направился вверх по лестнице на сцену. Сет даже не взглянул на него. Он все еще смотрел на нас.

Его глаза встретились с моими, и у меня внутри все сжалось.

Он был на приличном расстоянии от меня, но что-то изменилось в его взгляде, когда он посмотрел на меня. Сет изучал выражение моего лица, осмысливая его. Я увидела это; я почувствовала это, когда он посмотрел на меня в ответ. Что-то в нем было, какая-то искра, выброс адреналина от исполнения этой песни… возможно, проблеск чего-то – надежды? – угас.

– Все в порядке, – сказал он, слегка откашлявшись и наконец посмотрев на Джуда. – Я пойду.

Тогда мне пришлось отвести взгляд. Я не могла смотреть. Я не хотела наблюдать, как Джуд насильно выводит его отсюда, хотя сомневалась, что Сет стал бы сопротивляться в таком случае. Это было не в его стиле.

Мне стало дурно.

Я слышала, как они уходили, Сет и Джуд, через заднюю дверь со сцены. Дверь громко захлопнулась в тишине похожего на пещеру зала.

– Блудный сын вернулся…

Напряженную тишину нарушил У. Казалось, остальные лишились дара речи.

Но У был единственным из сидящих здесь, кто не знал, почему Сета выгнали из группы в этом году – что произошло между Сетом и сестрой Джесси, Джессой, много лет назад. То, что, по словам Броуди, тогда действительно произошло.

– Кого бы вы ни выбрали, – тихо продолжил У, когда никто не заговорил, – он должен быть наравне с вами четырьмя. Он должен быть рок-звездой, если собирается постоянно играть в этой группе. У него должно быть то, что есть у всех вас. То, что вы только что видели на сцене. То, что вы почувствовали, когда играл Сет. У Сета Бразерса это есть. – Он помолчал, глядя на каждого из нас, а затем обреченно вздохнул, поскольку мы по-прежнему молчали. – Жаль только, что его звезда так быстро погасла, – закончил он.

И тогда Броуди сказал:

– Нам нужно прекратить съемки.

И они прекратились.

Джуд появился снова, и по приказу Броуди он и его ребята выгнали из бара абсолютно всех, за исключением Dirty, Броуди и Мэгги.

Когда мы остались одни, я сказала:

– Знаете, все подумают, что это мы все подстроили.

– Не имеет значения, – сказал Джесси. – Это все равно не попадет в шоу. Сет не станет частью всего этого.

– Да, – сказал Броуди. – Но мы должны оставить этот момент. Это нужно как-то решать, и теперь У сделал это для нас, так что остальным не придется. Сет прошел прослушивание, но не прошел отбор. Это развязка для фанатов. Он никогда не вернется.

– Или мы могли бы дать ему шанс, – сказал Зейн.

На реакцию Броуди было почти больно смотреть. Он напрягся, его челюсть превратилась в гранит. Я не припомню, чтобы он раньше так смотрел на Зейна – как будто хотел залепить пощечину и выбить эти слова прямо из его рта.