Если бы не предсказание, Зурал не беспокоился бы за единственного сына. Вот ведь Кхаца! Не могла родить двоих за всё время?! Тогда бы и волноваться было не о чем. Сам Зурал тоже пытался, да не выходило. Ни одна цыганка так и не понесла от него, как будто проклял кто. Сестра же на все вопросы только пожимала плечами и говорила, что Судьбу вокруг пальца не проведёшь. А ещё шувани, называется! Разве не для того земля создавала ведьм?!
– Не гори так, – фыркнула Рада. – А то к утру один пепел останется.
Зурал набрал полную грудь дымного воздуха и тяжело выдохнул. Он был готов вцепиться в любую возможность, и эту тоже, разодрать самой Судьбе глотку, лишь бы сохранить Мирчу, а вместе с ним и будущее табора.
5.
Юбки запутывались в кустарниках, цеплялись о колючие ветки. Чарген то и дело ойкала от боли, ощущая под босыми ногами шишки или иголки елей. Чувствовала: далеко не сбежит, догонят, приведут обратно в табор и высекут. Невиданное дело – вчерашняя невольница, попав к своим, едва ли не кричит от ужаса и пытается утопиться, ища болотные топи.
Чарген хотелось верить: не зря цыганки вечером болтали, будто по лесу бродит чудище, которое завлекает глубоко в чащу, а после топит в болоте красивых девок. Конечно, она никогда не была первой красавицей – бледнее обычных цыганок, худая, с густыми, но растрёпанными косами, медными очами без малейшего блеска. Встречая пятнадцатую весну в неволе, Чарген мечтала о свободе и не думала, что её желание сбудется, причём так скоро.
Одно дело – отплясывать на подмостках для гаджо, другое – обмениваться кровью со старым бароном. Оба дела казались ей противнее некуда, но ведь был ещё и Мирча! Мирча, из–за которого она никогда не осмелится всерьёз бежать. Чарген искала погибели, но если чудовище не придёт за ней, то что ж делать? Она помнила дорогу назад. Злые языки станут болтать, что девка решила разменять невинность, но быстро смолкнут. Чарген не представляла, как ляжет в постель с нелюбимым. Скорее всего, налакается хмельного так, что перестанет стоять на ногах и ничего не вспомнит наутро. Она всё–всё забудет – а свидетелям вынесут испачканную простыню.
Стоило об этом подумать, как Чарген ощутила прилив сил и с небывалой решительностью зашагала поглубже в лес. Запах костров сменился хвойным. Откуда–то потянуло ещё и полынью. Она принюхалась и ощутила тонкий дымок, как будто где–то неподалёку курились травы. Не успела Чарген удивиться, как чужая рука схватила её за плечо.
– Не кричи, чайори, – донёсся хриплый голос. – Это всего лишь я.
Чарген с облегчением узнала старую Раду. Ведьма стояла посреди поляны и как будто перебирала лунный свет в ладонях. Ну конечно! Что же ещё делать ведьме? Скоро ведь полнолуние – время любви и заклятий.
– Что вы тут делаете? – прошептала Чарген. Глупый вопрос.
– Гуляю, – хмыкнула Рада с хитрой усмешкой. – Полагаю, ты тоже?
Она кивнула. Сбежать в лапы чудовища не получилось. А может, старая ведьма сама распространяла слухи, чтобы никто, кроме неё, не совался в чащу и не мешал тёмным делам? Хитро, ой как хитро.
– Давай пройдёмся, – предложила Рада.
Чарген не стала спорить, позволив взять себя за руку и увлечь подальше в дебри. Седая цыганка ступала медленно и осторожно, оттого её платье не цеплялось за кустарники. Мшистая тропка ложилась перед ними ровно, а чужие очи, прятавшиеся в оранжевых кронах, разом исчезли.