У Адама в пятнадцать лет случилось самое настоящее несчастье – первая любовь – горе для большинства людей, испытавших это чувство, попав в эту тягучую, болезненную зависимость, от которой не существовало ни лекарств, ни других методов лечения, кроме шарлатанских и калечащих; и лишь для крайнего меньшинства первая любовь открывала ворота рая, зажигала путеводную звезду, освещающую путь человека всю оставшуюся жизнь. Для Адама свет звезды превратился в адский пламень, пожирающий его изнутри. Он полюбил Милу не сразу, вначале ему просто понравилась девочка – очень понравилась, – девочка из соседней школы, и он решился с ней познакомиться. И – о чудо! – он сам такого не ожидал, Мила не стала возражать против знакомства. Два юных сердца нашли друг друга – так могло показаться вначале, – отношения стали развиваться и дошли до того, что со всеми случается рано или поздно, к сожалению, иногда случается слишком рано, так рано, что неокрепшая психика не выдерживает эмоциональной перегрузки. Но Адаму представлялось всё совсем по-другому. Мила отвечала ему взаимностью примерно месяц, чудесный месяц, который, как думал Адам, будет длиться вечно, а он закончился, закончился одним дождливым, последним майским днём. Заканчивалась весна, а вместо неё начиналась взрослая жизнь – болезнь. Мила не пустила его к себе в квартиру, предпочла скандалу короткое прощание на лестничной площадке. Адам так спешил к ней, волновался, почему она ему со вчерашнего дня перестала отвечать и на звонки, и на сообщения, хотя, он видел, она их просматривала. Может быть, что-то случилось, может она заболела? – думал Адам, но тут же гнал от себя плохие мысли, утешая себя тем, что вот сейчас он к ней придёт и всё разъясниться, и они снова будут вместе. Его вела больше плоть, чем разум, и если бы у него был опыт отношений, то он бы к ней не пошёл, но такие ошибки совершают не только подростки, а, зачастую, и вполне взрослые, разумные люди ведут себя точно так же. В любви хочется того, чего никогда не бывает, просто не существует, вот и выходит глупость, круто присоленная чувством стыда и облитая приторным сиропом похоти.

Адам, распалённый, вздыбленный гормональным ядом, пришёл, а ему на его откровенное рвение ответили: «Не хочу. Мы расстаёмся. Больше не приходи ко мне. Прощай», – и всё, никаких причин простое «не хочу» обрушило небо на голову потерявшего ориентацию в пространстве и чувствах Адама. Он даже ничего толком ни смог ей ответить, ничего спросить не успел – БАМ! – и дверь пред его носом захлопнулась. Он стоял на площадке, перед закрытой дверью, и не знал, что ему делать. Звонить? Стучать? Глупо. У Милы и родители дома, да он и не решался, боялся, сам не зная чего, его вообще скрутило путами непонятного животного ужаса. И он только теперь понял, насколько далеко зашёл в своей зависимости от Милы – от её взглядов, от её улыбки, от её тела. Невозможно, никак нельзя себе представить, как он сможет жить, да что там жить, просто существовать без неё. Нет, он должен с ней поговорить, пускай не так, пускай не в живую, а через телефон. Да, точно! Он напишет ей сообщение. Адам спустился на лифте на первый этаж, вышел на улицу и, не замечая дождя, сев на лавочку, рядом с подъездом, закрывая своим телом экран мобильника стал набирать сообщение. Ему и в голову не пришло вернуться под козырёк подъезда или зайти внутрь дома, он потерял способность к рациональному мышлению – просто седел мокрый и строчил без остановки, складывал буквы в воющие страданием, обидой, злостью слова. Само собой так получилось, что его сообщение вышло размером со школьное эссе – на четыре прокрутки экрана, – но всё оказалось зря. Он нажал отправить… а сообщение никуда не ушло. Адам подумал, что виноват дождь, а потом увидел, что абонент «Мила» поставила блокировку. Он сразу же выяснил, что его заблокировали везде – в сетях, в мессенджерах. Оставалось позвонить и проверить. Адам позвонил, его вызов сбрасывался раз за разом, а это означало, что и телефонные звонки к Миле ему оказались не доступны. Но ничего, ведь он мог позвонить с другого номера!