Я моментально остыл к этому персонажу. За яркой обёрткой оказалось то, что я видел в сотнях других. Пожалуй, единственной интересной её деталью мне тогда показалось имя. Рина – это сокращённо от «Екатерина». Паспортное имя она искренне ненавидела, поэтому придумала себе новое. Но столкнулась с новой напастью – малознакомые люди принимали Рину за Ирину и стали называть её Ирой, что дьявольски раздражало её. Я же отметил, что история её имени точь-в-точь повторяет историю великой Рины Зелёной. И наш вымученный разговор продолжался.

– А готик-метал любишь? – Я уже совсем отчаялся.

– Не знаю. Это готик-метал? – сказала она и скинула песню.

Совершенно ничего не ожидая, я будто рефлекторно её включил. И тут в моей голове что-то сработало. Я сначала даже не понял, что. Да, ошибки быть не могло – это та самая песня, которую я искал 9 лет. Я услышал её в меню The Elder Scrolls III: Morrowind на пиратском диске. Какой-то энтузиаст заставил эту песню играть по кругу весь процесс установки. И, господь всемогущий, как же она была крута! Мне, в общем-то, и факта того, что я поиграю в легендарную фэнтези-игру, было достаточно, но тогда этот трек явно придал мне энергии и увековечил мои воспоминания. Про то, как смесь мужского и женского вокалов меня пленила, как электронные штучки въелись в мою голову и как я тащился с припева, который не мог понять. Я очень хотел найти эту песню, но, увы, в то время мы жили без Шазама и, чего уж там, даже без интернета. Единственным выходом для меня на тот момент было записать песню целиком на диктофон. Сколько раз я её переслушал в тот год, – непонятно. Потом я про неё забыл, а вспомнил лишь когда купил новый телефон, а файлы старого формата на нём не поддерживались. Я не знал про эту песню ничего, но она, возможно, стала одной из причин появления Scarlet Heavens.

И сейчас, с лёгкой и, самое важное, совершенно случайной подачи моей одногруппницы, эти воспоминания разблокировались.

Песню исполняли легендарные Theater of Tragedy с Лив Кристин, а называлась она «Machine».

***

– Здравствуйте! – нездорово улыбаюсь я в щёлку дверного проёма, из которой показывается фигура подруги.

– Пиво будешь? – ухмыляется она в ответ, стуча перед входом своими сапожками и стряхивая снег с берета и пальто.

– Разумеется!

– Разбирай! – Она протягивает мне пакет из «Бристоля», и я радостно несу с ним на кухню, вспоминая, как приятно было в детстве разбирать мамину сумку, когда та приходила домой с работы.

Сегодняшний улов состоял из двух банок Бада, банки Юзберга нефильтрованного, трёх бутылок клюквенного Гаража, пачки Лэйс с крабом, луковых колец (которые были теми же чипсами), двух упаковок колбасок, маленькой пачки арахиса и двух батончиков «Зебра». Всё это я расставляю на столе с такой бережностью, будто это антиквариат, и сразу обнимаюсь с Бадом, прижимая ещё холодную банку ко лбу.

– Вот оно, жидкое золото! – вспомнил я старинный мем.

– Похвалите пиво! – подхватывает его подруга. – А ещё подскажите, где тут у вас руки моют!

– Ну как его ещё похвалить-то, блять? – улыбаюсь я и показываю пальцем на дверь туалета. – Ну заебись пиво! Пиздатое пиво! А ещё подружка у меня самая пиздатая!

– Да ты что? – ехидничает она, понимая, что проведёт пару по конфликтологии просто великолепно. – А злая тёть Настя ругается что ли?

– Ой, лучше молчи. – Я стал стучать пальцем по крышке банки, и затем открыл, подспустив газ.

– Ты знаешь, что не обязательно стучать? – сумничала Ринка, присаживаясь за стол и протягивая руки к Гаражу и кольцам.

– А ты знаешь, что я барменом почти год работал?