Ой, что-то я совсем отвлёкся. Когда мы с Кирюхой устраивали прослушивание на роль басиста, все кандидаты приходили в мерче, пытаясь впечатлить нас им. И только один-единственный человек пришёл в худи Thrasher. Тоже своего рода мерч, но из совершенно другого мира. Вообще этот Дэн был как будто с другой планеты, непонятно как оказавшийся среди таких метал-говнарей, как мы. Он никогда не стеснялся слушать рэп, обожал Slayer, Clawfinger, Hatebreed, а когда в нашей жизни появились Emmure, Sworn In и Attila, стал обожать и их. Но всё же эта самая толстовка «Трэшер», хоть и была навеяна уличной модой и, как потом оказалось, только-только ставшим тогда популярным Pharaoh’ом, навсегда укоренила в моей памяти Дениса Карпова как фаната американского и немецкого трэш-метала, который вовремя перерос любовь к нашивкам.

Прослушивание он прошёл сразу же. Конечно, мы с Крипи немного повыпендривались с этим «спасибо, мы напишем тебе, когда решим», но на самом деле всё решили, как только он сыграл “American Life” Primus и ещё что-то из Red Hot Chili Peppers. Предыдущие кандидаты пытались удивить нас своим вкусом и агрессией игры. Часть из них была настоящими хардкорщиками, и мы бы точно с ними спелись, но Дэн был мастером своего инструмента. Ни я, ни Кирилл не владели своими инструментами так хорошо, как он своим пятиструнным басом. В его руках грузный и монолитный инструмент буквально пел. Нам было плевать на его характер, мы хотели, чтобы первый альбом был записан именно с ним. А как только он попробовал спеть на первой репетиции, я понял, что мы сорвали джек-пот, ибо пел и скримил он в разы лучше меня. Безоговорочно я отдаю ему своё место у микрофона, и абсолютно все наши наработки за последние три года начинают играть новыми красками.

Он всегда был особенным, и, как мы вскоре выяснили, всегда был любимцем девочек. Поняли мы это, как только на наших сетах стало появляться всё больше смазливых мордашек. Ещё никогда местечковая группа Scarlet Heavens, играющая никому не нужный готик-дум с элементами альтернативы, не чувствовала себя так уверенно. Мы молились на Дэна, считая его своей главной удачей, а он, в свою очередь, считал своей удачей нас – простую команду без понтов с максимально лёгкими партиями. Сам он играл и в кавер-группах, и в джазовом ансамбле, и всё пытался найти свою звезду. Метал-группа была для него глотком свежего воздуха. Наверное, он считал себя цивилом, который случайно забрёл в дикое племя и сразу же почувствовал себя богом. Но, знаете, я готов был это ему простить. Я многое готов был ему простить, но не использование нашей песни для единоличного восшествия на музыкальный Олимп, которым он грезил. Только не единоличное.

Дверь подъезда открылась почти сразу же, как мы набрали номер квартиры на домофоне. Я был в гостях у Дениса всего один раз, но очень хорошо запомнил всё до мельчайших подробностей. Этот сияющий чистотой новенький подъезд, двадцать третий этаж, лифт с огромным зеркалом, квартиру с номером 420 и жуткую пьянку, на которой были участники Scarlet Heavens и множество денисовых друзей. Парочку из них я видел на концертах в «Punk Fiction», но с большинством я больше никогда в жизни не встречался.

Меня обуревали две эмоции: волнение и злость. Кирилл, как я и думал, не был полон энтузиазма в этом вопросе. Мол, ну сделали песню и сделали, чего уже после драки кулаками махать? А я не знал, что меня бесит больше: сам факт того, что у нас украли песню; факт того, что она стала хитом в кратчайшие сроки или же безразличие Кирилла? Это было и его интеллектуальной собственностью, и он готов был так легко с ней расстаться. От этого, конечно, не зависела его жизнь, но у меня складывалось впечатление, что для моего барабанщика и лучшего друга все вложенные старания были чем-то вроде мелочи, на которую его обсчитали в магазине. Конечно, зачем ему думать о потерянных возможностях? Зачем ему, в конце концов, думать о том, что об этом всём думаю я?