Без малого полгода пришлось выстраивать доверительные отношения с мальчиком. Его косые взгляды в мою сторону, плотно сжатые губы, некая скованность в движениях говорили о том, что он не верил мне и не мог осознать до конца, кто я такая и что делала в ту ночь в лесу. Я была благодарна Мулцибе́ру за то, что он не задавал лишних вопросов, позволяя проживать в его доме. Все в крепости оказалось чуждо – стены, потолки и ковры, устланные полы не выражали уюта, поленья в камине потрескивали с некой злобой, будто им претила сама мысль дарить свет и тепло чужим.

Мулцибе́р выделил мне комнату рядом со своей. Большие панорамные окна выходили на лес, скрывающий внутри сущий кошмар и непроглядную тьму, которую не мог пробить ни один солнечный луч. Кровать из ясеня, покрытая лаком, стояла напротив окна, по обе стороны висели бежевые плотные шторы. Туалетный столик был усеян различными колбочками и склянками, названия веществ внутри которых написаны на неизвестном мне языке. Небольшое трюмо расположилось в углу, на нем стояла тарелка с нарезанным сыром и вяленым мясом и кувшин со свежей водой. Больше в комнате ничего не было.

Когда я впервые оказалась в крепости, нестерпимо хотелось окунуться в железную лохань с горячей водой и смыть с себя остатки дурных мыслей, которые лезли в голову. Мулцибе́р, как и полагается хозяину, проводил меня до комнаты, приоткрыл дверь и впустил внутрь. На мой умоляющий взгляд и безмолвный вопрос о том, где можно искупаться, он сухо ответил:

– Крепость чувствует любое желание, которое испытывает гость в тот или иной момент. Стоит лишь подумать, и оно тут же исполнится.

– Ты сотворил эту магию сам? Один?

– Да.

Не сказав больше ни слова, Мулцибе́р развернулся на пятках и стремительно начал исчезать в темном коридоре. Прикрыв за собой дверь, я тихо ступала по прохладному полу, произнося едва слышно:

– Мне необходима лохань с горячей водой, чтобы выкинуть все мысли из головы.

В ответ на просьбу одна из стен начала слабо подсвечиваться лиловым отблеском, после чего появилась небольшая деревянная дверь. Приоткрыв ее, ахнула – в несколько метров железная лохань, до краев наполненная горячей водой, откуда шел пар, несколько небольших баночек, внутри которых колыхалась жидкость серебристого, золотистого и янтарного цветов, кусочек лавандового мыла, лежащий на краю.

– Спасибо.

Пол подо мной немного дрогнул. Дом принял благодарность. И меня.

Горячая вода помогла вынырнуть из водоворота воспоминаний. Обтеревшись полотенцем и намазав кожу отваром ромашки и мака для крепкого сна, прошлась вдоль кровати, едва касаясь пальцами мягкого одеяла. Могла спокойно принимать облик смертного, используя вместо дымки ноги. С ними чувствовала себя незащищенной, но в крепости я была в безопасности.

Вздрогнула от внезапного стука в дверь. Сердце бешено забилось в груди, но я нашла силы подойти и открыть ее. Дернув на себя створку, увидела на пороге Мулцибе́ра, который сонно потирал глаза и зевал. Встретившись со мной взглядом, он стыдливо произнес:

– Не могу уснуть.

Я улыбнулась и отодвинулась в сторону, пропуская мальчика в комнату. Тот несколькими шагами пересек ее и залез на кровать, укрывшись одеялом почти что с головой. Лишь глаза светились противоестественным блеском.

– Вы… вы расскажете мне… сказку? – запинаясь, произнес ребенок. Я чувствовала стыд, исходивший от него, словно голодный зверь. Он хотел иметь друга, ощущать поддержку, но боялся признаться в этом самому себе.

– Конечно, мой мальчик. Про что ты хочешь услышать?

Я прилегла рядом и по-матерински опустила одеяло с лица, подтолкнув его под шею. Магия ребенка замурчала, принимая мою заботу. Она так же, как и Мулцибе́р, изголодалась по чувствам, которые окрыляли и давали надежду, помогая пережить самые темные времена.