– Почему он считает, что получит первое и достоин второго?

– Он посвящённый древнего Ордена.

– И что из того?

– Его Орден небезразличен Знающим.

– Так думает Теслен. Но Знающие сами решают, что им небезразлично.

– У меня есть для них пароли и послание.

– Знающие решат, слушать твои слова или нет.

Тёмные приблизились. Один из них направил на «Ягда» неизвестный агенту прибор.

– Ты сможешь отвести его к Сёстрам? – спросил второй Гумма.

– Если будет нужно, я понесу его, – сказал клон.

– Он чистый, – определил тот, что с прибором.

Гумм одной рукой подхватил агента и повёл его к подвесным мостикам. Они прошли вдоль ближайшей «грозди» домов и завернули в незаметный узкий тоннель, пробитый в гранитной скале. Тоннель привёл в круглый зал, центр которого занимал высокий бювет. Из его желобов лилась горячая желтоватая вода, пузырилась, наполняла бассейн и исчезала в скальной расселине. Над бассейном клубился пар, наполняя зал резким запахом серы. На каменной скамье около бассейна сидели две женщины, закутанные в серые плащи. По лицу старшей долгая жизнь проложила лабиринт морщин, извилистых, как тоннели Кидронии. Младшая, наоборот, выглядела необычайно юной. Волосы женщин, туго заплетённые в тонкие косички, лежали поверх плащей светлыми веерами.

– Простите за беспокойство, Преподобные Сёстры, – обратился к женщинам Гумм. – Вот привёл, а скорее, принёс к вам великого воина адмирала Теслена. Правда, великий воин немного утомился и натёр ноги.

– Не насмехайся над ним, Гумм, тебе это не к лицу, – сказала младшая Сестра. – Ты же добрый и сострадательный сын Велудумана. Посланец не был готов к такому путешествию. Ему дали плохой комбинезон.

– Прости, Сестра, Гумм делал неправильно. Гумм осознал ошибку, – сказал шахтёр, опустив голову.

– Расшнуруй ему сапоги, – велела клону старшая. – Пусть согреет ноги в целебной воде.

– Приветствую вас, Знающие Сёстры, – поспешил сказать «Ягд», заметив, что Гумм взялся исполнять приказ старшей. – Избранный из Семи Эарлан Теслен передаёт вам слова…

– Пусть Гумм закончит, – прервала агента старшая. – Не спеши. Ты не уронишь достоинство твоего адмирала, если передашь послание, пребывая без обуви.

Гумм снял с «Ягда» тяжёлые рудничные сапоги, подвернул штанины его комбинезона и усадил агента на край бассейна так, что замёрзшие ноги посланца оказались в горячей воде. Тот закусил губу, чтобы не застонать.

– Сейчас тебе станет легче, – сказала старшая. – А ты, Гумм, сходи к Тирику, попроси у него еды и воды для посланца. Он голоден и хочет пить. Да и тебе не помешает подкрепиться.

– Спасибо, – благодарность агента была искренней.

– Если Теслен действительно Избранный из Семи, – сказала младшая, когда Гумм вышел, – он должен знать древние слова.

– Он передаёт вам: «Шаликш Тенгри».

– Нойна агар, – ответила старшая. – Мы не забыли древнего братства. Чего просит Избранный из Семи?

– Спокойствия для Светлой Долины.

– Нет спокойствия, пока зарево не ушло с закатной стороны неба.

– Избранный хочет встретиться с Матерями Пифии.

– Зачем?

– Он предлагает заключить союз накануне мутных времён. Империя стоит на краю бездны. Канцлер Мадин и старая аристократия устроили заговор против императора. В заговор втянуты и члены Императорского Совета, и Сенат, и командующие флотами, и олигархи колоний, и научная элита Опережающих планет. Династия Ойзеле обречена. А с её падением вновь наступят тёмные годы усобиц и одичания.

– Мы знаем об ослаблении центральной власти, – кивнула младшая. – Владыки Старой Империи со времён Сероглазого [25] надеялись на две золотые опоры: на извечную мудрость Матерей Пифии и на силу своего межзвёздного Флота. И надежда их никогда не была напрасной. Но Дом Ойзеле презрел Равновесие. Император опирается на произвол и грубую силу. Он думает, что его Джи Тау контролируют всё и всех, что его спасут деньги корпораций. Смешное и глупое заблуждение. Скоро император поймёт, что ошибся… Но будет поздно. А ведь он в прежние времена был свидетелем того, как судьба повергает величие в ничтожество. Достаточно было Матерям Пифии отвернуть лица от Ойзеле, и галактическая держава почувствовала своё сиротство. Она пошатнулась, когда ящеры явили ей мощь древнейшей Г’ормы.