Произнося чуть слышный стих.
И в лунном свете дивной ночи
Бумаги пыльные ворочал
И восхищенно пялил очи
В застывший фейерверк гвоздик.
1977 г.
Русалка
Русалка пела песню
Про городок картонный,
Про карточный домишко,
О том, как храбрый гномик
Ягу перехитрил,
О том, как пели птицы,
О чем молчали рыбы,
О том, как засыпают
В долинах великаны,
О том, как среди снега
Рождаются цветы.
А море отбивало
Пленительные такты
Чудесным метрономом,
В котором звук пружины
Был заменен прибоем,
Что был стократ живее,
Чем стая белых чаек
Над пеной кружевной.
В нем жили звуки флейты,
И скрипицы Гварнери
В руках у Паганини,
Был серп луны Куинджи,
Была воздушность шали
На шляпке Фрези Грант…
Все тише звуки песни —
И вот почти пропали,
И песня переходит
В неуловимость бликов,
Неслышимых ушам,
Доступных только сердцу…
И вот уж мой рисунок
Становится свечою
В руке моей русалки,
Что плавно уплывала
Во взбитых сливках пены,
Рожденной горизонтом
На стыке моря с небом
В сияющие дали
Последнего «прости»,
Что пела я так мало,
Что звук был так волшебен
В сопровожденье моря,
Что приплываю редко
К тем берегам зовущим,
Придуманным из глины
Тепла и откровенья
И из песка, что долго
Наслаивали ветры
Из стран мечты и грез.
1978 г.
Великаны и лилипуты
Почему же великаны сторонятся лилипутов?
Почему же лилипуты так не любят великанов?
Лилипутом быть удобней,
Им родиться много проще,
Лилипут в нору любую
Может шмыгнуть без труда.
Меньше кожи и ватина
Для одежды лилипутьей,
Меньше нужно для желудка,
Мало надо для ума.
Лилипуту много проще
Заручиться нужным словом
От влиятельного дяди,
Занимающего пост,
От делишек лилипутьих
Спрос такой же лилипутьий,
От чего ж такая зависть лилипутов доняла?
Сколь труднее великанам
В нашем мире лилипутьем,
В двери тело не протиснуть,
Задевать луну плечами,
Видеть с птичьего полета
Край огромный под ногами,
И бояться ежечасно лилипута раздавить!
А они большою сворой
Ждут, когда же поскользнется,
Чтоб покрыть его своею
Муравьиной кислотою,
Затоптать, сравнять с землею,
Или, если согласится,
На Прокрустовое ложе, торжествуя оттащить.
И степенно, деловито
Поубавить габаритов,
Поместить его под рамки,
Подогнать под свой размер.
И тогда потомки скажут:
– Был великим человеком!
Сколько знаний дал он людям,
Сколько с неба звезд достал!
Жалко только – поскользнулся,
Тяжело им, великанам,
Тяжело носить с собою
Столь тяжелый интеллект.
Пусть теперь он спит спокойно,
Мы дела его продолжим.
И засев за стол огромный,
Сервированный отменно,
Мозг срубают великаний,
Запивая газировкой,
Чтоб не мучатся проблемой,
Как с ним дальше поступить.
1978 г.
О славе
Хочу попасть в энциклопедию!
Сверну ка, что ль, хребет медведю я,
Как йог прилягу на гвоздях,
Добуду золото из меди я,
О йети фильм сниму в горах.
Я, чтоб попасть в энциклопедию,
Готов всю жизнь ломать комедию:
Храм подожгу, как Герострат,
Открою новое созвездие
И посажу волшебный сад.
И лучше, чтобы с фотографией…
Стать крестным папой грозной мафии
И, возвышаясь над толпой,
Концерны доведу до краха я,
Своих врагов сравняв с землей.
И правнук, взяв энциклопедию,
Найдет занятнейшие сведенья,
Что был я гений с юных лет,
Оставил ценное наследие
И улыбнется мой скелет.
1978 г.
Пустота
То, вдруг, начну писать стишок,
Пустой, как глиняный горшок,
А то, вдруг, суше, чем сучок,
А иногда, как светлячок,
Чей желтоватый огонек
Так различим во мраке ночи,
Но ясной слабостью своей
Предмета осветить не может,
Убогий пасынок огней,
Чей свет неоновых лучей
Во много раз его мощней,
Но сердцу чуткому дороже
Ночной попутчик,
Слабый лучик,
Собрат по жизни на земле.
И иногда пишу такое,
Что погибает все живое
В моем стихе и пустота
Плодит растерянность и позу
На фоне белого листа,
И гложет мысль – засесть за прозу,