Вечер еще только начинался, поэтому народу было мало. Друзья выбрали столик с чертовски уютным угловым диваном и взяли для начала бутылку «Советского» и по одному кофе с бутербродом на брата.

– Вообще-то для употребления этого необходим приличествующий повод, – глядя на мощный сосуд, Олег озабоченно почесал затылок.

– А хорошее настроение – не повод? – с усмешкой вопросил Стас.

– Фи-и! – скривился Олег. – Как это вульгарно!

– Зато искренне…

– Нужна солидная дата!

Стас и Игорь переглянулись. Они привыкли пренебрегать всякими эстетскими условностями. Да и вообще: дата – это, конечно, хорошо; но где же взять ее, коль память на сей день не содержит никаких знаменательных событий.

– Вспомнил! – расплылся Олег. – Сегодня день образования славного государства Израиль.

Он окинул товарищей победоносным взором.

– Помянем! – кивнул Стас.

Игорь был возмущен:

– Ну сколько можно, мужики? То Индонезия, то Буркина-Фасо, то…

– Так это же прекрасно! – хмыкнул Стас.– Очень важно не забывать дружественные нам народы…

– А они, глядишь, и о нас когда-нибудь вспомнят! – подхватил Олег, с обычной ловкостью откупоривая бутылку.

Игорек сурово покачал коротко стриженой головой:

– Хронические шуты! Как, впрочем, и пьяницы.

– Как ты можешь? – возмутился Олег, разливая желтоватую пенящуюся жидкость по бокалам.

– Да! – строго кивнул Стас. – КАК ты можешь?

– Я всяк могу, – невозмутимо буркнул Игорек и глотнул кофе.

Они даже не заметили, как бутылка опустела. Весьма оперативно ее сменили бокалы с коктейлем из водки и клубничной наливки – жалкое подобие божественного напитка из Maasika и Valge Viin, который Стас пивал в Таллине в студенческие годы. Друзья совсем расслабились, в глазах усилился озорной огонек, и потекла привычная в таких посиделках беседа обо всем на свете, сдобренная изрядной порцией беззлобных шуток друг над другом.

Между тем за соседним столиком, оккупированным дюжиной бритых парней и смазливых, густо «наштукатуренных» девчонок, разрасталось шумное, почти безумное веселье.

– На волю вырвались ребята! – прозорливо подметил Олег, вложив в слова некоторую симпатию.

– Чуханы! – брезгливо скривился Игорек. – Лагерные шавки; из тех, что крикливы с «духами», а пахану делают минет, как ни одна баба не сумеет.

Возражать друзья не смели. Игорь, отсидев два года в «местах не столь отдаленных», знал, что говорил.

О своем зэковском опыте он рассказывал крайне редко – чаще всего неожиданно для окружающих и весьма скупо. Но друзья знали, что сел он по глупости. Примерно так же, как и крикуны за соседним столиком, кутил в ресторане, радуясь первым дням после дембеля. К его подружке привязался вдруг крайне невоспитанный тип. Будь Игорек трезв… Но с ослабленными тормозами недолго думая врезал нахалу мощным кулаком в лоб. Силы и уменья кандидату в мастера спорта по боксу, прошедшему закалку в ВДВ, не занимать; возмутитель спокойствия получил тяжелое сотрясение мозга и инвалидность, а Игорь – срок!

Казалось бы, парень и так почти ни за что хлебнул по полной! Но после заключения судьба его еще изрядно помотала. Как он сам полагал, наверное, за то, что не вернулся в родной Киев: стыдновато было после «зоны», хотелось немного прийти в себя и вернуться домой другим человеком.

Однажды, изрядно выпив, он рассказал друзьям о своем занятном прошлом.

– Когда я с зоны-то вышел? Кажись, в девяносто первом… Точно, как раз накануне путча! Устроился токарем на ржавый заводишко. Союз еще не отбросил коньки, а начальство наше, которое и так-то не бедствовало, после путча вообще разжирело на глазах. В магазинах цены растут как радиоактивные, а у нас, работяг, зарплата семьсот да семьсот… Рублей, ясно дело!