Она издали заметила меня. Лицо её светилось от, даже не знаю, счастья что ли. Я, пожалуй, выглядел довольно колоритно: строгий чёрный плащ, зенитовский шарфик, сумка небрежно болтается на плече, длинные волосы без шапки торчат во все стороны… Блеск! Ни дать ни взять: образчик математической решительной строгости (или строгой решительности)…

– Привет! – обрадованно приветствовала меня Алина. А у меня вечно язык чешется…

– Tы победила, – признаюсь я с улыбкой. Она не поняла:

– В смысле?

– Я сдаюсь, – говорю. – Если я тебе зачем-то нужен, забирай…

А на лице улыбочка такая хитрая: ей-богу, вчера бы мне сказали, что я так буду играть с огнём – не поверил бы! Алина с опаской взглянула на меня. Ухмылка на моём лице не предвещала особой серьёзности в моих словах. Хотя я ещё никогда прежде (вру, конечно; трижды случалось) не был столь серьёзен.

– Tы издеваешься надо мной? – тихо спросила она срывающимся голосом. Я понял, что несколько переиграл.

– Нет. Tолько если над собой…

И я взял её руку в свою.

– Tы замёрзла, – заметил я. – Нужно тебя согреть…

– Будешь согревать меня? – улыбнулась Алина, видимо начиная понимать, что я не шучу.

– Буду, если хочешь.

– Очень хочу!

Я позволил себе обнять её. Было очевидно, что ей холодно.

Подъехал 359й автобус моей самой любимой двухдверной конфигурации. Алина достала кошелёк, а я помахал водителю своей карточкой.

– Сама теперь за себя платишь? – съязвил я. Мы прошли в конец салона, оккупировав один из последних рядов.

– Tы говорил о моём стремлении к независимости. Вот оно!

– Ну, твоя независимость не только в этом!

– Это неважно. Одно из проявлений – в этом…

– Несомненно. На самом деле ты прекрасна со всей этой независимой беззащитностью.

Да, такого рода будничные комплименты – это одновременно мой конёк и мой бич. Если я не удержу свой язык впредь, то уже через месяц Алине надоест их выслушивать. Но изредка применённые они служат мне самую что ни на есть хорошую службу.

Всю дорогу мы о чём-то говорили; сложно уже припомнить какие-то конкретные темы. Пересаживались в Стрельне не без приключений (на моей памяти здесь без приключений удаётся пересесть примерно раз в неделю, не чаще). Остановка напротив трамвайного кольца заполнилась людьми, трамваев не было вовсе, а набитая двухсотка появилась минут через сорок после предыдущей (мы всё же стояли гораздо меньше), когда толпа уже успела порядком замёрзнуть и разозлиться. Мы с Алиной втолкнулись в автобус, после чего толпа нас успешно зажала. Несколько человек осталось на остановке, не сумев найти себе место во всюду плотной толпе (вот она – жизненная топология). Но и тем, кто влезть сумел, пришлось несладко. Дышать было трудновато.

– Оплачиваем проезд! – бодро заявила тётка-кондукторша. Я уже почти всех кондукторов на этом направлении знаю: эта тётка с юмором, не злая, как иные… Ответом на её заявление был радостный смех оптимистичной части толпы и гневные реплики её пессимистичной части.

– Веселье, – шепнула мне Алина, держась за мою руку.

– Истинный тест на прочность и человечность, – столь же тихо отозвался я. – Tы только до Гарькавого?

– Удобнее всего. Я живу на углу Доблести и Ленинского.

– Я с тобой.

Насколько позволяла толпа, Алина ответила благодарным взглядом и слегка сжала мою руку.

На улице всеми любимого пограничника Гарькавого мы вылезли из автобуса (это был очередной квест) и пошли в сторону улицы Доблести.

– Tы так каждый день ходишь? – спросил я, представляя в общих чертах, сколько нам ещё идти.

– Почти. Не люблю трамваи. Уже почти привыкла.

– Болеешь часто?

– Опять наезд? – Алина обиженно надулась.