– Мам, ты дома? – Миша наконец решился и набрал номер матери, – Можно, я к тебе сейчас приеду?

Миша решил, что не станет афишировать на работе случившееся в его семье, чтобы не давать повода к раздумьям тому же Косте. Он просто перекантуется у матери несколько дней, а за это время постарается успокоить так неожиданно взбрыкнувшую жену. А после они заживут как прежде, и забудут всё произошедшее, как страшный сон.

Однако мать ответила неожиданно недовольным тоном:

– А, привет, Миш. Тебе прямо сейчас нужно, или терпит до завтра? Я сегодня занята, у меня гости.

– Да, мне сейчас нужно! И это не терпит до завтра! – со злостью вскричал Миша, уж он никак не ожидал, что и у матери он получит от ворот поворот.

– Ну ладно, приезжай. Что ты раскричался сразу? То неделями не звонишь, и носу не кажешь, а то ему приспичило прямо сейчас! – резко ответила мать и сбросила звонок.

Миша просто не верил ушам и сидел, глядя на потухший экран телефона. Да что же это такое происходит, в самом деле, в его жизни?! Как так вдруг получилось, что он оказался ненужным нигде – ни жене, ни родной матери!

С такими мыслями в голове Миша ехал по Питерским пробкам к матери, намереваясь высказать той всё, что так кипело сейчас у него в голове. Они с Леной постоянно оказывали его матери разную помощь, сам Миша каждый месяц переводил матери достаточно приличную сумму на карту, зная, что ту снова уволили с очередной работы за неявку. Кроме того, Миша уже давно сам оплачивал все коммунальные платежи за большую квартиру в центральном районе города, мать была просто не в состоянии это делать сама, перебиваясь временными заработками и получая сумму за аренду квартиры, оставшейся от Мишиной прабабушки.

Лена не возражала, что Миша помогает своей матери, она и сама помогала своей семье, но суммы были гораздо скромнее. Да и от матери Лены они сами регулярно получали помощь в виде продуктов с собственного огорода и хозяйства.

Оставив сумки с вещами в машине, Миша бегом поднимался по лестнице. Ему даже хотелось поругаться сейчас, хотя бы даже с матерью, чтобы как-то вылить свою злость. Ведь высказать всё жене, так неожиданно выставившей его за дверь со всеми вещами, у него не вышло.

Однако, когда мать открыла дверь, все приготовленные Мишей слова упрёка и недовольства застряли у него в горле… В прихожей рядом с матерью стоял здоровенный мужик, с собранными в небольшой хвостик длинными волосами. Полностью, от кисти и до самой шеи, забитой татуировками рукой с мышцами, как у героя боевиков, мужик упирался в косяк насмешливо глядя на явившегося Михаила.

Лена смотрела в окно, как отъезжает машина её мужа, теперь уже, наверное, почти бывшего. Она не сомневалась, что возврата к прежней жизни нет, и жить в недоверии она не сможет. Ничего уже не вернуть обратно…

Когда она увидела Мишу на пороге, когда он начал врать ей о том, что произошло накануне, Лена боролась с желанием поверить, вернее, сделать вид, что она поверила ему, и снова зажить прежней жизнью, как жили они до вчерашнего вечера. Но острой иглой билась в голове мысль, что как прежде уже не будет.

И если она сейчас поверит, то отныне каждый раз, когда Миша будет задерживаться где-то, например стоя в пробке, она будет находиться в маленьком персональном аду – думая, стоит ли он и в правду где-то посреди сигналящих друг другу раздражённых водителей…или приятно проводит время с Олесей, или какой-то другой девушкой.

«Нет! Лучше пусть сейчас, одним разом отрезать! Чем после мучить себя подозрениями, медленно превращаясь в истеричную дуру!» – подумала Лена и забрала ключи от квартиры из руки своего мужа.