– Спасибо Марта. Ты знаешь, когда я была маленькая, бабушка шила мне платья своими руками. Платья были очень красивыми, но с этим не сравнятся. Оно другое. Оно действительно – сказочное. – Маша не могла устоять против соблазна и, приподняв юбку, восторженно закружилась перед зеркалом.

Закончились последние приготовления, и все служащие разом покинули комнату. Маша собрала в золотистый ридикюль самое необходимое: ключи, телефон, кредитную карту, пудру, помаду. Брызнула духами – за ушки, на запястья, на ямочку между ключицами и бросила последний взгляд в зеркало. Без лишней скромности признав, что выглядит великолепно, Маша вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Внизу ее уже ждали отец и семья Антона. Антон восхищенно посмотрел на девушку и поспешил подать ей руку.

– Леди, ваша карета подана, – лукаво подмигнув, сообщил он.

Маша одарила его ослепительной улыбкой.

– Благодарю вас, милорд.

Они засмеялись и подошли к родителям.

– А теперь фото на память, – воскликнул Витанский. – Джереми!

Подошел мажордом, высокий статный мужчина, благородной внешности, с королевской осанкой. Он служил в доме художника с самого первого дня и всем своим видом подтверждал высокий статус своего хозяина. Джереми не был коренным англичанином, он был ирландцем, но отчего-то тщательно скрывал свои истинные корни. Он с гордостью носил форму дворецкого и всегда с важностью выполнял даже самые простые поручения. Он даже двери открывал как хозяин дома. Маша всегда хорошо относилась к этому странному и неулыбчивому служащему, и в благодарность он снисходил до общения с юной хозяйкой. Джереми знал о Маше столько, что иногда она даже удивлялась: «Когда я успела ему об этом рассказать?» Он всегда замечал все тонкости ее настроения и часто предупреждал ту или иную неприятную ситуацию.

Семью Антона Джереми не любил. Он считал их неискренними. Довольно часто, когда Антон звонил на домашний, Джереми скорбно сообщал, что хозяйки нет дома. Упрямый служащий никогда не сообщал Маше о звонках. Он оставался верен своим взглядам на жизнь. За это Витанский его уважал и никогда не журил.

В своей привычной манере, Джереми сухо кивнул и принял фотоаппарат из рук Витанского. Маша с Антоном встали рядом, родители встали за ними.

– Снимаю, – коротко сообщил Джереми, и сразу последовала вспышка.

– Какой вы милый, Джереми, – проворковала Маша, присаживаясь в реверансе, за что получила едва заметную улыбку. Наверняка либо родителей Антона не будет видно, либо на лице самого Антона окажется какое-нибудь пятно.

Дружной компанией все вышли из дома и погрузились в шикарный белый лимузин, заказанный специально для поездки на бал.

На подъезде к отелю уже скопилось огромное количество дорогих машин. Лимузин Витанского занял очередь, остановившись позади черного кадиллака, и медленно начал продвигаться к парадному входу.

Маша выглянула в окно, и от увиденного ладошки ее вспотели. Весь отель горел яркими огнями. Из останавливающихся машин выходили солидные люди, мужчины и женщины. Девушки в это время должны были готовиться к балу в одном из номеров отеля. Именно в эти минуты, над юными красавицами напряженно работали лучшие мастера королевства. Дебютанткам делали прически, наносили макияж, помогали надеть дорогие, эксклюзивные платья от кутюр. Это событие должно было стать по-настоящему грандиозным. Маша волновалась как никогда. Она была единственной из девушек, кто, вопреки обычаям, приехала на бал уже в платье, полностью собранной, да еще и с опозданием на последнюю репетицию.

Лимузин остановился напротив парадного входа. Лакей открыл дверь. Первым вышел Антон, протянул Маше руку и помог выйти. Маша вцепилась в друга мертвой хваткой и нервно заморгала от ослепляющих ярких вспышек фотоаппаратов. Ей показалось, что именно на нее направлено не менее тысячи объективов. Антон провел девушку до входа и оставил буквально на одно мгновение, под жадным прицелом фотокамер, но когда заветный снимок был сделан, поспешил увести ее внутрь. О родителях они уже не думали.