Эмилия зыркнула на неё из окна и показала кулак перед тем, как кто-то задвинул шторы.

– Подожди! – Крикнула Вильгельмина, сбегая вниз по лестнице.

Нелли вернулась в дом, чтобы девочка не простудилась. Та впопыхах потеряла равновесие, но старшая кузина успела её поймать.

– Вот. – Она протянула свой маленький зажатый кулачок и раскрыла пальцы. – Феи просили тебе передать.

Сердце Нелли учащённо забилось: девочка возвращала ей булавку со стразами, которую она считала утерянной много лет назад.

– Спасибо тебе. Спасибо, я так рада. – Она крепко обняла кузину и, попрощавшись с ней, вышла к дяде Расмусу, который прогревал мотор.

Неделя после возвращения пролетела как в тумане. Нелли подобно фуникулёру курсировала между своей мансардной квартирой на Тегельгатан3 и нотариальной конторой на Фридрихгатан4. Она всеми силами старалась вытеснить из памяти неприятный инцидент, отвлечься от самобичевания из-за расправы над невоспитанным ребёнком. Другая её часть радовалась силе, способной напугать обнаглевшее существо.

Будь она истовой прихожанкой, то смогла бы оценить себя с позиции праведности-греховности или отдать свой личный самосуд на откуп священнику. Но Нелли не посещала церкви. Единственной связью с каким-либо приходом была статуя святой Биргитты, которой она иногда показывала язык.

Постепенно фрекен Гюллинг начала оттаивать. Она вновь воткнула вилку домашнего телефона в розетку и стала выходить на балкон по вечерам. До полноценных прогулок было ещё далеко, но ступенька за ступенькой она возвращалась к своему былому состоянию.

В понедельник она выпорхнула из офиса, оставив там груз тяжёлого начала недели. Целый день ушёл на перепроверку буковок и цифр в одном заковыристом договоре. Когда она преподнесла фру Ларссон свой вердикт, та полулежала на столе, вчитываясь в ещё один мудрёный документ.

– Да, да… Я посмотрю твои вычитки позже. Сходи на обед. – Предложила эффектная женщина, даже не взглянув на неё поверх оправы «кошачий глаз».

Удивлённая её внезапной человечностью, Нелли не преминула воспользоваться шансом. Она посчитала, что булавка вновь начала приносить ей удачу. Всем в конторе, за исключением самой фру Ларссон, разрешалось носить только чёрную и серую одежду и никаких украшений кроме серёжек-гвоздиков. Не избалованная ювелирной роскошью, но прикипевшая к своей броши Нелли зацепила её за ворот вязаного кардигана.

В свежем осеннем воздухе с нотами мокрых листьев её нос ухватил тёплый аромат пекарни: топлёного масла, корицы, травяного чая и расплавленной карамели. Она услышала хруст багета, мысленно надавила на мякиш свежеиспечённого хлеба, её обдало жаром из духовки – дедушка Фергюс будто передал ей привет из прошлого. Не тратя времени на раздумья, Нелли пошла по следу, который привёл к переулку Багери5.

Искомое место оказалось скромной ресторацией с менее, чем десятью столами. Из них лишь половина была занята такими же запоздалыми клерками. Миновав вращающиеся двери, Нелли ощутила тот же запах, что и в начале своего пути, но в концентрате. Она прошествовала вдоль полупустой витрины и обратилась к скучающей девушке в белом фартуке:

– Здравствуйте, фрекен. Пожалуйста, чёрный чай без сахара и круассан с сыром и ветчиной.

– Добрый день. – Она пробила покупку по кассовому аппарату. – С вас шесть крон пятьдесят эре.

Нелли заплатила, булочница выдала ей номер на специальной стойке и, вооружившись длинными щипцами, отправилась добывать круассан.

Место у окна выглядело самым привлекательным. Как только она расположилась на диванчике, перед ней разложили приборы и поставили белую ажурную тарелку с начинённым круассаном. Его хрустящая маслянистая корочка вызвала ворох воспоминаний, но стоило откусить первый кусочек, как всё впечатление раскололось вдребезги: наполовину чёрствый, осевший от выпущенного через надрез воздуха, он и приблизиться не мог к тем простым хлебам, что Фергюс пёк каждый день.