И я решил попробовать реализовать пожелание своего земного Учителя. Долго я мысленно перебирал – кого же из своих молодых новосибирских друзей привлечь к этой работе. И мой выбор пал на спокойного и добросовестного, немногословного и обязательного Владимира Слободанюка. Ясно, что для осуществления такого проекта требовалось не просто внимательное прочтение всех книг Живой Этики, но и скрупулезное размышление над тем – какое именно слово или словосочетание из того или иного параграфа той или иной книги включить в указатель, чтобы в его оптимальном объеме вобрать все наиболее существенное из Учения.

Вскоре, однако, выяснилось, что для пользы этого дела нужны были мои более частые встречи с Володей. И в ноябре 1980 года я перешел работать в группу вычислительного центра института ВНИПИгаздобычи, которую он возглавлял. И весь следующий год был для нас как годом плодотворного общения, так и годом интенсивной работы над алфавитным указателем. И такое тесное сотрудничество между нами предопределило мое особое и доверительное отношение к Володе.

Ширилась и «кружковая» работа с людьми, которых, как и меня, интересовали духовные проблемы нашего земного Бытия. Постепенно увеличивалось число гостей, приходящих ко мне на чашечку чая. Иногда же меня приглашали для бесед с ищущей молодежью к Николаю Качанову на чашечку кофе. Но у Коли болел сын, и он всерьез подумывал о переезде в Америку к родителям жены в надежде, что, может быть, там им удастся излечить его от диабета. В связи с этим Николай Качанов строил планы своей будущей работы совместно с Зинаидой Григорьевной Фосдик – директором музея Н. К. Рериха в Нью-Йорке, мечтал побывать в Ауровиле (Индия) в общине Ауробинта Гхоша. И если сын поправится, то дальше им планировалось возвращение в Сибирь и поселение на Алтае.

В феврале 1981 года они уехали[28]. И «Качановские посиделки» постепенно переместились в мою малогабаритную новосибирскую квартиру. Но не только молодые люди интересовались в то время Живой Этикой. С особой теплотой вспоминаю я Зельму Робертовну из Риги. На Рериховских чтениях в Новосибирске она выступала с сочиненной ею музыкальной поэмой «В горах Рериха». Посылала эту поэму Святославу Рериху, и получила от него одобрительный ответ. Затем она написала «Гимн Гималаям».

«Все это я посвящаю Учителю Мориа и Рерихам, – писала она в сопроводительном письме к присланной мне кассете с «Гимном», – а все другие могут понять и иначе. Но я молилась и просила простить меня, если что не так. Писала же музыку и слова от всего сердца и старалась все лучшее, на что способна, вложить…» (январь 1981).

«Здравствуйте, дорогая Зельма Робертовна, – отвечал я в одном из писем на поставленные ею вопросы. – Темы, о которых стоило бы поговорить не для писем. Я же вас постоянно в сердце держу. Рад вашим успехам и той неукротимой энергии, с которой вы вершите свои духовные дела…

Продолжая начатую в прошлом письме тему, хочу уточнить, что, конечно же, многие миллионы лет нашей земной жизни Великие Братья человечества ведут нас по пути эволюции. Ведут именно все человечество – по множеству путей, понятных и совершенно непонятных нам.

Хотим мы того или нет – наше движение вперед по Спирали Жизни все же происходит. Нам своевременно даются Учения, Указания, на Землю в узловые моменты ее истории нисходят величайшие гении человечества, пророки, крупнейшие деятели науки и искусства, философии и религии.

Дано человечеству много, но понято и принято нами – почти ничего. Вот в чем проблема…» (июль 1982).

Происходило все большее духовное сближение и взаимопонимание между мной и поэтом Александром Ибрагимовым, с его женой художницей Анной, с солистами камерного хора Новосибирска Лилией Королевой, Натальей Егоровой и Игорем Гельманом, с руководителем камерного хора в Красноярске Александром Черепановым, с будущим композитором Борисом Лисицыным, с электронщиком Олегом Лысковым. По мере своих возможностей я старался отдать им все, что имел и в сердце, и на книжных полках.