Еще в зоне, откуда я и прибыл в Таллинн, я начал разрабатывать «космологическую логику» – некое, как мне казалось, связующее звено между реальным и ирреальным. И арканы давали мне традиционные предпосылки, берущие начало на страницах Ветхого и Нового Заветов, для нахождения общих точек соприкосновения между этими кажущимися противоположностями.

В этой связи заинтересовала меня тогда и книга П. Д. Успенского «Четвертое измерение» (1914).

«Если бы четвертое измерение существовало, – писал Успенский, – то это означало бы, что вот здесь же, рядом с нами, лежит какое-то другое пространство, которого мы не знаем, не видим и перейти в которое не можем, но из которого можно нас знать, видеть и переходить в наше пространство… Если бы мы могли представить себе направление линии, идущей вон из нашего пространства, то мы увидели бы область четвертого измерения».

Для практической же работы с арканами и их символами я приобрел две колоды стандартных карт с одинаковыми рубашками. Затем стер с них все рисунки специальным растворителем. На прозрачную тонкую бумагу скопировал все 78 арканов из Папюсовского альбома и аккуратно наклеил их на чистую поверхность купленных карт. Получились карты (арканы) несколько толще общепринятых, но это придавало им некоторую жесткость и даже, я бы сказал, торжественность. Применяя теорию на практике, я стал внимательно изучать числовую символику арканов, размышлять над ней, соединять арканы в группы по 2, 3 или 4 карты, пытаясь при этом почувствовать их общее резонансное созвучие.

И немало мне пришлось провести таких опытов созерцания при свечах, прежде чем я стал воспринимать над лежавшими передо мной арканами еле различимые внутренним взором движущиеся тени, какие-то образы и, лишь много позднее, возникающий при этом поток мыслей, как бы сопровождающий движение этих образов, последовательно перетекающих один в другой.

Потом я приучил себя созерцать разложенные передо мной арканы при электрическом освещении, затем – и перед пишущей машинкой. Не спеша, чтобы не утерять слабое «видение» и сопровождающую его мысль, я стал записывать таким образом «увиденное» и «услышанное».

Уже в Новосибирске я пробовал и «гадать» по арканам, используя для этого все те методы, которые сегодня стали открыто мелькать на экранах телевизоров под руками «прорицательниц» в разного рода «салонах» новых русских или в хорошо мистически обставленных будуарах со свечами, блестящими шарами и прочей оккультной атрибутикой. По работе с картами вышел уже целый ворох такого рода литературы: брошюра Ирены Барашевской «Что было, что будет» (1991), или книга Д. Сафроновой «Карманная энциклопедия гадания» (1993).

Сегодня стали особенно модными и 32 гадательные карты «Оракула (по Литиции)» с начертанными на них значениями в зависимости от встреч той или иной карты с другими картами. Употребляются такого же типа 56 так называемых «Державных игральных и гадательных карт» С. Спирова (1997). Но те и другие были для меня мало привлекательны, так же как и все предлагаемые в такого рода литературе разложения арканов по типу «Гороскопа», «Астрологических таблиц Древнего Египта», разного рода «Разложений Эттейлы» или «Жемчужины Изиды».

У меня же был несколько иной интерес к арканам, чем просто «погадать», хотя я и «гадал» иногда сам себе. И очень редко – ближайшим друзьям, да и то по их настойчивым просьбам.

В этих случаях я садился с тем, кто просил «разложить арканы», за общий стол напротив друг друга. Зажигал, как это принято, свечу и воскуривал ладан. Клал колоду с арканами на середину стола, которые, после внутренней молитвы, я просил вопрошающего накрыть руками, не прикасаясь к ним. Свои же руки я держал поверх его рук. И около минуты мы сидели в молчаливом сосредоточении относительно друг друга.