Сегодня Сережа собирает детей и, если наберет их, то поедет прямо в Петроград, а если не найдет, то поедет за ними в Киев, а по пути заедет к тебе. Едва ли он тебе расскажет обо мне ладно, так как видел меня только больным и осунувшимся, а в обычное время я свеж, юн и румян, как Меркурий или красное яблочко. Генюша снабдил его массой поручений, написанных с удивительным знанием дела, и Сережа в поте лица старается выполнить эту сложную программу… я забыл спросить, что же ему заказал мой беленький мальчик; ты уж как-нибудь распредели этот материал по-хорошему, когда он – что вероятно – будет прислан дедом из Петрограда. Сейчас дал 25 рублей на покупку племянницам кораллов; Сереже сказали в обозе, что где-то есть и стоят 7 рублей, он собирался покупать на свои деньги, я дал больше, в надежде, что найдут и для Лели, и для Каи, и несколько получше. К сожалению, я не знаю, насколько все это верно и настоящие ли найдены кораллы. Сейчас в Петрограде проводы Мини, и Лиля в большом горе… Видимо, она сдала, в смысле нервов: Каю приостановила при подготовке в сестры милосердия, о Мине нервничает… Что же делать? Кто же пойдет на войну? Ведь великая, единственная в истории! Может быть, я не так ее понимаю? Напиши точно свой Каменецкий адрес, а то я пишу много, да, может быть, зря… с адресами я это умею.

Давай свою рожицу, малых; я вас расцелую, обниму и благословлю.

Сережа говорит, что мальчики ловко болтают по-французски… это хорошо. Организуй это в Каменце. А.

Дорогая Женюша!

Из твоего письма от 30 мая вижу, что ты все еще в Петрограде. Имей в виду, что на Каменец я тебе выслал 800 рублей, напиши заявление, чтобы тебе перевели их на Петроград, если ты раздумала ехать. Туда же направились Сережа с Мишей и молодой серной (для детей). Вероятно, Сережа тебе будет телеграфировать. Твои письма между 25 и 30-м не получал. Чувствую себя теперь выздоровевшим.

Крепко вас обнимаю, целую и благословляю.

Дорогая моя Женюра!

Ловлю минуту, чтобы черкнуть тебе несколько строк. Я совсем сбился с толку, где ты сейчас живешь, думаю, что в Петрограде, и начинаю направлять все туда. Но мне неясно, почему ты из него не выехала (что, пожалуй, и к лучшему), так как часть твоих писем, вероятно, это выясняющих, до меня пока не дошла. Я имею последние письма от тебя от 25 и 30 мая, а от 26–29-го нет.

Был у меня Сережа, все видел, детей галицийских не нашел и выехал в Каменец с Мишей, маленькой дикой козочкой и боевыми подарками для ребят. Вероятно, он оттуда снесется с тобой телеграммами и выяснит, как ему быть далее. Оттуда он проедет в Киев, наберет детей и тронется в Петроград. Он будет тебе хорошим и искренним рассказчиком, хотя застал он меня «не в форме».

Теперь у меня все прошло, но 1, 2 и 3 июня пришлось выносить на ногах несколько повышенную температуру… долечиваться времени не было. Сейчас роскошный вечер, кругом благодать, и на душе моей тихо и приветливо; Мережковского читаю с большим удовольствием. Правда, величина он не огромная, так, брехливый компилятор с целым кругом предвзятых идей, но писатель опытный, искусившийся, понимающий читателя… Скучны его нагромождения: начнет описывать базар и задушит мелочами, комнату алхимика – то же самое, уборную принцессы – вновь нагромождения… и главное, чуешь, что он не дает результатов изучения истории, а прямо выдумывает. Но отдельные места, но божественная Флоренция, по которой я бегал с деткой, а эта площадь с Палаццо Веккио[12] и т. д. и т. д. Читаешь – и несешься туда вновь со своей женушкой, любуешься апельсинами и синевой воздуха, дышишь воздухом прошлого. Жду завтра ряд твоих писем, которые мне выяснят обстановку.