В понедельник владыка пришел в половине литургии. Я зашел в алтарь взять Св. Таины для причащения. Он стоял в алтаре. Я спросил его: „Как Вы спали?“ Он сказал: „Спал вовсю“. Я сказал: „Это хорошо. Сон, как лекарство, полезен“. Певчие пели хорошо. У меня молитва была смешана как-то с грустью. После обеда получили от владыки каждый по пятьдесят граммов чая и маленькую баночку икры на двоих…

Владыка поехал с монахами в лес за дровами. Из леса шел пешком. Не хотел садиться, говорит: „Лошади и так тяжело, воз большой“. Интересуется монастырскими работами.

Говорил он: „Много пишут про меня в газетах клеветы, но я напишу опровержение“.

Есть и у нас такие, которые, когда служил епископ Михаил, не ходили в церковь. Говорят: „Он служит у большевиков“».

Увеличение среднего возраста братии, отсутствие притока новых послушников, ухудшение внешних условий, в которых находился монастырь, – все это вызывало у его насельников сомнения в возможности продолжать иноческую жизнь в Финляндии. Эти пессимистические настроения, а главным образом, незаконное крещение старостильников пробудили во многих иноках мысль о возвращении на Родину, где в послевоенные годы уже действовало несколько монастырей.

В официальном журнале Финляндской Православной Церкви «Аамун Койтто» в 1954 году была опубликована статья о канонических проблемах Финляндской Православной Церкви. Автор прямо требовал закрытия мужских монастырей на том основании, что они принадлежат Московской Патриархии, к которой, по словам автора статьи, были приписаны незаконно, в обход руководства своей Церкви. Статья отражала церковно-политическую ситуацию того времени и, вызвав беспокойство братий, усилила их стремление вернуться на Родину. Отец Иоанн тоже собирался переселиться в Россию. Тема эта затрагивается им в нескольких письмах 1955 года.

Со временем мнение отца Иоанна стало меняться: «Некоторые очень стремятся ехать в Россию. Однако надо полагать, что там такой свободы не будет. Мне писала монахиня из Эстонии: „Лучше вам доживать там, где живете“. Я тоже согласен с ней» (29.10.1955).

В связи с визитом в Новый Валаам владыки Николая (Ярушевича), митрополита Крутицкого и Коломенского, стали обсуждаться организационные вопросы, связанные с переездом. В письме от 15 мая 1955 года старец пишет, что «теперь Русская Церковь соединилась с Финляндской Церковью и официально монастырь переходит на новый стиль и подчиняется Церковному управлению»[11]. Некоторые иноки стали просить митрополита о переезде в Россию. Препятствий не чинили, обещали разместить монахов по разным монастырям. Но вскоре отцу игумену пришло письмо от епископа Павла, в котором разрешалось совершать «службу по-старому. Препятствий не будет».

Мало-помалу мнение отца Иоанна склонилось к тому, чтобы ничего не менять: «Лучше здесь остаться. Устроились хорошо. Место уединенное… Раз Русская Церковь соединилась с Финляндской и стала теперь единая Церковь, смущаться не надо. И если это не признавать, то в какую же Церковь надо уходить?» В письме от 25 мая 1957 года отец Иоанн перечисляет имена двадцати двух иноков, подписавшихся за переезд.

В конце концов в Россию переехали только семь монахов: Михаил, Исавр, Лука, Геннадий, Сергий, Гурий и Борис. Местом их жительства стал Псково-Печерский монастырь. Теперь уже все эти бывшие отцы валаамские перешли от времени в вечность. Отец Иоанн в день отъезда братий находился в больнице в Хейнявеси и не смог попрощаться с ними. В письме Елене Акселевне из больницы (31.12.1957) он пишет о том, что валаамские отцы устроились и занялись уже послушаниями.