Вчера он одержал блестящую победу над хлебными продавцами в розницу. Он уговорил их сбавить полкопейки с фунта хлеба и продавать по 2 коп., а не по 2½. После долгих прений и отнекиваний лавочники согласились.

Обвинение кронштадского Головачева[242] в либеральном лагере приветствуется, как триумф судебного правосудия. 14 дней потешались над правительственным чиновником, осудили и довольны.

Но никто не задается вопросом, в сущности, довольно интересным: неужели в этом судебном ведомстве все честные аристиды[243], и неужели за все время существования новых судов не было ни одного случая взяточничества, а если было, то как объяснить, что ни один чиновник судебного ведомства под суд за взятки не попал?

Это действительно курьезный вопрос. Но объясняется очень просто, хотя и неутешительно. Я лично знаю, например, четыре случая самого наглого взяточничества в суд[ебном] ведомстве, и если я знаю четыре, то вероятно каждый знает про один или два случая. А под суд никто не идет! А не идет потому, что Министерство юстиции приняло за правило уличенных во взяточничестве не только не отдавать под суд, но даже не увольнять от должности, а только перемещать из губернии в губернию. Взятки эти молодцы судебного ведомства берут крупные, но не иначе как в виде ссуд под векселя или расписки, никогда не уплачиваемые. В Пермской губ. не далее, как в прошлом году губернатор [А. К.] Анастасьев должен был донести министру юстиции, что прокурор в Екатеринбурге[244] дошел до апогеи взяточничества и обобрал весь город взятыми взаймы деньгами. Его перевели товарищем прокурора в Московский округ. На Волыни несколько лет назад губернский прокурор задолжал несколько десятков тысяч. Все завопили, и стоны ограбленных дошли до М[инистерст]ва юстиции. Его переводят в другую губернию. В Москве был один судебный следователь; он брал с живого и с мертвого; это было несколько лет назад, когда прокурором был нынешний попечитель Московского учебного округа гр. [П. А.] Капнист. Молва в то время громко говорила, что судебный следователь брал и для себя и для своего принципала Капниста. Во всяком случае, что Капнист прикрывал своею властью безответственность судебного следователя, это все знали в Москве. Наконец дело доходит до скандала; следователь попадается; начинается следствие… Что же делает Министерство юстиции? Нечто невероятное; оно переводит или, вернее, переносит следствие в другой округ, чтобы там дать ему без огласки замереть… Почему? – спрашивали любопытные. А потому, отвечала молва, что при следствии обнаружилась прикосновенность Капниста, а Капнисту дают без шуму улизнуть из судебного ведомства и устраивают ему местечко попечителя учебного округа. А что это вероятно, тому подтверждением может служить эпизод того же Капниста с знаменитым [Ю. С.] Нечаевым-Мальцовым уже теперь. Нечаев подал Капнисту прошение, в котором для своего ремесленного училища просит исходатайствовать права такие-то. Капнист с сочувствием отзывается на просьбу Нечаева, но не далее как на другой день просит у него взаймы 25 тысяч рублей, которые разумеется Нечаев ему не дает.

Увы, не весело на душе, когда дотрагиваешься до какого-либо мира или вопроса, где запахнет веянием того времени, где все жило во имя измены Самодержавию. О, как велика еще и живуча эта вредная и губительная сила. Нет ведомства, где бы она не имела свое гнездо и своих фанатиков. Каются ли в заблуждениях прошлого эти люди теперь? О нет! Они упорно, последовательно, умно и настойчиво ведут свое дело, и добиваются самого ужасного: заставляют к себе привыкать, заставляют себя признавать нужными… Бунге без [Е. Е.] Картавцева, [Ю. Г.] Жуковского и К