– Простите, доктор, – испугалась я, – вы так поразили меня… ну… – я попыталась неумело скрыть причину своей неожиданной задумчивости, – кое-какими своими словами… только, умоляю вас, не спрашивайте меня, какими… что я не услышала, что вы после них сказали. Мне очень стыдно. Нижайше прошу вашего прощения. Не могли бы вы снизойти к моей слабости и повторить условия пари?

– Хорошо, – улыбаясь, согласился Тенкутли. – С какого места?

Ну, это он меня стал совсем презирать, кажется. Перестаралась с изображением наивности. Или шутит?

– Если, – говорю, – я скажу, с какого места повторять, то вы догадаетесь, какие это были слова. – Как будто он и так не догадывается!

Доктор улыбаться не перестал, хоть и не удалась его уловка. А зачем она ему? Ага, он не знает, поняла ли я, что он знает, какие то были слова, и только для виду умоляла не спрашивать? Или не поняла? И хотел посмотреть с помощью ОЧЕНЬ глупой уловки, которую не разгадать невозможно, буду ли я охранять от него это понимание. Выходит, уловка не на то нацелена была, на что казалось. Только вот удалась ли она, как теперь понять?.. Э, если я так долго буду думать, то окажется, что на то и был расчет, чтобы я задумалась. Улыбается, и ладно. Буду считать, что улыбается потому, что добрый, и радуется за меня, что я не такая уж блаженная – на такую уловку попадаться! И я тоже поспешно заулыбалась – с добрым… хм… человеком… и поспорить приятно.

– И то правда, – сказал Тенкутли. – Ладно, повторю с самого начала, так уж и быть. Если я окажусь сильнее твоих любимых инков… – я сохраняла выражение внимательной заинтересованности, хотя он явно подшучивал надо мной, изменив то самое выражение, которое меня поразило раньше, – ты наймешься ко мне на службу, мне шпионки нужны. Будешь рассказывать мне об интригах среди аристократов Европы. И даже не только Европы. Если же я буду побежден, можешь бросить мне выразительный взгляд – я-де была права – поверх пламени костра, где мы с тобой окажемся.

– С чего это я-то там окажусь? – возмутилась я.

– Ну, хорошо, хорошо, ты не окажешься. Поверх пламени костра, на котором я окажусь.

Ой, крутит гад пернатый! Соглашается только для виду, только чтоб не спорить, а сам и правда считает, что костер у меня с ним будет общий. Но раз согласился, то как спорить?

– А почему это такое неравное пари? Мне в случае выигрыша только взгляд можно бросить, а вам – я целиком на службу? Это вы наказание такое придумали? А говорите, наказывать не будете!

– А вот почему: ты и без пари никуда не денешься при таком обороте дел. И я же не говорю, что ты будешь работать бесплатно. И работа эта как раз для тебя. А при противоположном обороте дел с меня и взять будет нечего, кроме обмена взглядами. Я выражу взглядом, что верх твой вышел, а ты будешь торжествовать.

– Так я и так буду знать, что верх мой. Зачем мне ваш взгляд? И вам – мой?

– Для более полного торжества. А то вдруг я думаю, что ты тут ни при чем, а победили инки, или, если ты и замешана в это как-то, то все дело все равно не в тебе самой, то есть в твоих способностях, воле, упорстве и так далее, а в твоей удаче, случайности, судьбе, воле высших сил и так далее, а без всего этого ты ни на что не способна.

– Ха! – сказала я. Похоже, Тенкутли не зря говорил, что я азартна. Он поймал таки меня на "слабо". Немного погодя подумаю, чем мне грозит то, что он меня так хорошо знает, и что мне делать, чтобы он моих поступков больше не угадывал. А пока остается притворяться, что я не вижу, как он меня поймал, так что… – Согласна! – "не выдержала" я. И протянула ему руку. Правда, он ее не пожал, а галантно поцеловал. И попросил в знак примирения вновь называть его на "ты". Тоже мне, примирение: заключение спора о том, кто кого! Это не примирение, а объявление войны! Но он прав – я и не заметила, что стала от страха его на "вы" называть. Хотя мы уже давно на «ты».