– Я кое-что увидела этим утром, Дэй. Кое-что важное, касающееся твоих поисков. Иди в Галатилион. В библиотеке Первого замка тоже есть карта, попробуешь договориться с Тадимаром.

Собеседник прищурился, укладывая услышанное в голове и размышляя, стоит ли из-за этого менять планы, которые он уже наверняка успел выстроить в своей голове.

– Ты видела, как он отдает мне карту? – Уточнил Дэй, а я отрицательно мотнула головой. – Тогда почему не Авенир? К девушке мне все-таки проще будет найти подход… – он подмигнул, видимо намекая на огромное количество собственных романтических подвигов, но я отмахнулась от него, отрицательно качнула головой и нехотя призналась:

– Не стоит к ней идти. Я видела, что Слудующая захочет помочь тебе отыскать меч и даже отыщет для тебя карту. Но лучше тебе все-таки с ней не связываться.

– И почему же? – снова удивился он, но во взгляде зеленых глаз мелькнул плохо скрываемый скепсис.

Дэй всегда относился к моим видениям без должного энтузиазма, предпочитая сделать вид, что крайне внимательно меня выслушал, но решения принимать самостоятельно. Я же не теряла надежды предостеречь крестника от глупостей, которые он все равно с завидным упорством совершал. И решительно произнесла, надеясь, что это поможет переубедить упрямца:

– Потому что ты отдашь ей клык. А без него не переживешь инициацию.

Но он вдруг расхохотался и сжал в кулак свой кулон, висящий на кожаном шнурке в виде выточенного из драконьей кости белого клыка.

– Поверь, Мира, я никому не отдам отцовский артефакт, даже если мне предложат за него Кристальный гладиус, – отчеканил он серьезно. – Потому что меч сам достану. А клык нашел меня не для того, чтобы раздаривать его арссийским девчонкам.

Попросила тихо:

– Пообещай мне.

– Обещаю, обещаю, – все еще усмехаясь, Дэй легко запрыгнул в седло и на прощание махнул рукой.

– Дэймос! Я запрещаю тебе ехать в Авенир! – твердо произнесла напоследок, потому что его тон совсем не убедил меня в том, что Дэй собирается исполнять обещанное. Скорее заверил в том, что он сделает все с точностью до наоборот.

– Ага-ага, – крикнул парень, не оборачиваясь, и, хохоча добавил, гладя къярда по смоляной гриве: – Ты слышала, Прада? Суровая видящая нам запрещает!

И я осталась на деревянном крыльце, опустившись на сырые от росы ступени, глядя вслед удаляющейся фигуре в темно-синем плаще, на черном как ночь къярде, с летящим за ними вслед черным вороном.

Вскоре рядом уселся Рус, и в голове раздалось мрачное:

«Нет лучшего способа заставить человека что-то сделать, чем запретить».

Вот только его житейской философии мне не хватало.

Ведь в тот день я сказала Дэймосу не все. Спросонья не успела сформулировать мысли и решить, что нужно рассказывать, а что ему знать не следует. И теперь, пожалуй, понимала, почему он отправился именно в Авенир.

Хотела предостеречь, а вместо этого подстегнула любопытство.

«Не вини себя, Эми, – отвлек от раздумий голос Руса. – Чего еще ты от него ожидала? Ты ведь знала его родителей, он такой же импульсивный, и несдержанный как Елеазар и Тайра. Да, ты спасла ему жизнь, но это не возлагает обязанность нянчиться с ним спустя четверть века после этого».

Я все понимала, но не хотела бы, чтобы с единственным сыном моей названной сестры что-то случилось. Потому что все еще чувствовала свою ответственность за то, что не сумела уберечь жизнь ей самой.

На протяжении последних лет чувство вины не раз накрывало с головой, словно огромная морская волна, неотвратимо тянущая на дно. Благодаря дару, я видела многие из произошедших событий задолго до того, как они случились. И не сумела ничего предотвратить. И теперь, из-за своих видений, ощущала себя ответственной за чужие судьбы.