Михаил видел, как был доволен состоявшимся разговором директор, как искренне радовался за коллегу физрук.

– Надо же, сразу на ставку завпрактикой! С деньгами и полномочиями, да еще и с двухкомнатной квартирой! – говорил Елистратыч, обняв Михаила за плечо, когда они шли по коридору к себе в физкультурный закуток. – Ты пока помалкивай, никому ни слова… Завистников – тьма! Немало наших преподавателей побежали бы сейчас в облцентр, чтобы только отхватить там и жилье, и статус, и приличные деньги. Но ты, искренне говорю, заслужил! Хотя мне и в сыновья годишься, и проработал у нас лишь четыре года. Но это нормально. Это неважно… Ты футболист настоящий, от бога!

– Да ладно, дядь Ген! – все еще смущался разговора Михаил. – Тебя, вон, арканом не вытащишь отсюда: свой домина, сад-огород, река-красавица, до облцентра – четыре часа на поезде. Скоро купишь машину, будешь ко мне в гости приезжать… Три часа – и ты у меня!

Коллеги по работе помалкивали. Но по отдельным взглядам, жестам было понятно, что многие уже знают о предложении, которое сделал директор техникума Михаилу. И тем не менее табу на молчание никто не нарушал.

Дома кроме Сереги, естественно, никого не было. Он пришел из школы, успел съесть огромную тарелку горохового супа, картофельное пюре с солеными огурцами (мясное по будням в доме было редкостью) и собирался садиться за уроки. Но, увидев входящего в дверь Мишку, бросился на него. Не добежав до брата метра, встал как вкопанный: видимо, сработал многолетний инстинкт – корсет, позвоночник… И все равно: он подсунул руки брату подмышки и стал кружить его по квартире. Мишка крепко держался за вымахавшего в нынешнем году брата, говорил смеясь:

– Господи, какой ты большой вырос! А шевелюра – точно как у меня! Учителя, небось, грозятся ножницами состричь ее прямо в классе? Мы это проходили… Поесть дашь мне что-нибудь?

– Мой руки, я счас супчику подогрею, остыл малость… А огурцы, ты помнишь? Язык проглотишь… Как я рад тебя видеть, братишка! Ты надолго? А когда навсегда? А когда вы с Лизкой переедете к нам насовсем?

– Все, думаю, свершится скоро – в этом месяце.

– Как здорово! Будем опять все вместе!

– Сережка, дорогой мой! Как я соскучился по тебе, по маме, по Лизе! Вечером, когда соберемся все вместе, я сообщу одну очень важную новость.

– То, что у вас будет скромная свадьба, это я и без тебя знаю – слышал, как Лиза шепталась с мамой. А ты знаешь, что ее мать с бабушкой против этого? Говорят: «Мы для единственного ребенка ничего не пожалеем!» – и что у них только приданого на тысячи рублей. А еще они против того, чтобы вы жили с нами: мол, Серега, то есть я, шалопай, он может навредить будущему ребенку… Ха-ха-ха! А помнишь, как мы нянчились с Катькиными и Дашкиными пацанами? По целому лету они были с нами!

Серега говорил эти слова громко. Он ушел за перегородку, за которой мама обустроила что-то вроде маленькой кухоньки с электроплиткой, чтобы каждый раз не бегать на общую коммунальную кухню. За таким же импровизированным умывальником Миша умывался, раздевшись по пояс. Все делал точно, выверено, экономно, ни капли воды на полу. Или иди в коммунальный умывальник, если хочешь поплескаться.

Поев супу, похвалив мамины соленые огурцы, а также солидно выспросив у Сереги о последних новостях, старший брат засобирался к Лизе.

– Мама сегодня придет пораньше, – объявил Сергей, – в пять часов. Не надо мыть общагу, у них там какой-то вечер танцев, что ли…

Усадив возбудившегося и никак не могущего успокоиться младшего брата за уроки, Михаил ушел, пообещав вернуться к приходу мамы.