— Лилиан, кофе остынет.

Делаю вид, что не слышу.

— Хватит дуться!

Сбегу от него на острове. Поселюсь как Робинзон Крузо, правда, я вряд ли добуду себе что-то кроме кокосов. Но они тоже питательные. Интересно, сколько дней человек может протянуть на орехах? И есть ли на этом острове пресная вода?

Павел выдёргивает провод фена из розетки и наматывает его на кулак:

— Прекрати меня игнорировать. Я не привык…

— Привыкай, — пожимаю плечами. — Всё когда-то случается в первый раз.

— А ты не боишься, что я тебя отшлёпаю.

— Не боюсь. Похититель из тебя так себе. Это твоя первая роль в роковом амплуа?

— Ну ты и стерва.

— Стерва — труп животного. Следи за языком, если не хочешь, чтобы я вообще перестала разговаривать с тобой.

— Чем больше я хочу к тебе приблизиться, тем больше ты от меня отдаляешься.

— У тебя странные методы обольщения.

— Лилиан, — Павел встаёт за моей спиной и, обняв за плечи, поворачивает к зеркалу, — посмотри на нас. «Ты привлекательна, я — чертовски привлекателен. Чего зря время терять?»[1]

На его лице сияет улыбка для глянцевого журнала.

— Ты можешь не говорить цитатами из фильмов? — сбрасываю его руки с плеч. — Тем более не твоих. У тебя вообще есть что-то своё?

Павел в недоумении разводит руками, и оглядывает каюту.

— Не свисти! — я по-своему расцениваю его взгляд, и меня несёт. — Яхта не твоя. Если ты, конечно, не сын нефтяного магната или не делаешь старой миллионерше куни за «ламбаргуни». Вообще, разворачивай посудину, я ни минуты больше не хочу находится рядом с тобой. Ты избалованный, самовлюбленный мальчишка, и я не собираюсь становиться безмолвной игрушкой для твоих утех. Чеши свое эго об кого-нибудь другого.

У Павла вытягивается лицо, как в комнате кривых зеркал.

— А не слишком ли ты молодо выглядишь, чтобы так борзеть?

— Да, по поводу «борзеть». По возвращении в Россию, я подам на тебя в суд за похищение, незаконный обряд и изнасилование.

Павел подходит к столику и одним глотком выпивает остывший кофе. Мне удалось смыть игривую улыбку с лощёного лица, хотя я понимаю, что свидетелей для суда, равно как и доказательств, у меня нет.

— Я хотел быть с тобой самим собой, Лил. И ты непохожа на девчонку, которой нравятся ванильные истории в жизни. Тебе необходимы острые ощущения. Смотри, каким блеском сияют твои глаза, когда ты вываливаешь на меня ворох гадостей и поклёпа. Да, я задал тебе жару сегодня, но лишь потому, что хотел тебя до дрожи в коленках. А ты… Ты всего нечего пожила в Лос-Анджелесе, а задвигаешь речи, будто полжизни выступала на собрании феминисток в Аризоне. А все разговоры про суд — в пользу бедных.

— От-ве-зи ме-ня об-рат-но!

— Нет! Никто не видел, как ты ушла со мной на яхту. Значит обратно я могу смело вернуться один.

— Что? — моя очередь округлить глаза.

— Что слышала, — Павел выходит и хлопает дверью.

[1] Цитата из фильма «Обыкновенное чудо», 1978г. Режиссёр Марк Захаров.

11. Глава 10

Павел

Яхту покачивает на волнах и ветер усиливается. Сижу в шезлонге, потягивая холодное пиво, и думаю, какая муха укусила Лилиан. Наверное, та же, что потом цапнула меня. Подать в суд за полученное удовольствие на мой взгляд сверхнаглость!

Ведь целовал её до одури всю ночь. Переспали уже во всех мыслимых и немыслимых позах. И на тебе! С утра снова девочка-целочка. Не знаю, что там на самом деле случилось у Лилиан с Кроули, но я начинаю ему сочувствовать, больше чем ей. Если она по утрам вываливала на него такой ушат дерьма, неудивительно что он запил. Но как же заводит этот вздёрнутый нос и пофигизм в невинных глазках…

Хлопает дверь каюты. Подавляю с трудом желание обернуться. Надеюсь, не топиться пошла. Нет. Голые пяточки шлёпают в мою сторону. Лишь бы чем тяжёлым по голове не вдарила.