Награда будет, если подыхать,

В гранит зубами мёртво впиться.

Нет, крохи могут и остаться,

Как оседлать велосипед.

Но нити знаний будут рваться,

Запутав весь научный свет.

Как жизнь любого человека,

Так школа даст естественный отбор.

Скитаться будешь четверть века,

Пока стоит ко знаниям забор.

Нет, не в смысле золотой монеты,

Тут все истории разны.

В познании себя, уму все комплименты,

И наполнения души, её казны.

Да, можешь быть богатым,

Но ненавидеть жизнь свою.

Быком упёртым и рогатым,

Стоять с вопросом на краю:

«Всё есть, и замки строятся.

Но почему так грустно быть?»

Но в сердце двери не откроются,

Пока, в спортивном стиле плыть.

Вот малыши и выбор делают,

Кто учится, а кто валяет дурака.

Одни системе чётко следуют,

Другие мочат гопака.

Прогресс толкают трудолюбцы,

Усидчиво вникают в образцы.

Потом, умами «плоскогубцы»,

Кривят в источники творцы.

Два типа школьников на свете,

Одни зевают, в полусне урок.

Другие, войнами в берете,

Не отбывают, а воюют в данный срок.

У первых, перемена, как дыхание,

А у вторых, минуты закрепления.

Имеет свой секрет познание:

«Добьётся тот, кто в стадии стремления!»

Да, жизнь очень многогранна,

Хотя под старость вся одна.

И это необычно, странно,

Что, и с умом, и без него годна.

А школа даст начальный статус,

Что хочешь, сидя, или в поле.

И это небольшой, но казус, —

Побег к фантомной, скрытой воле!

Но счастье есть, хотя, и переменчиво,

Жить, и заниматься по душе.

Чинить баланс, не очень опрометчиво,

Ваять до «Нового», что кажется «Уже»!

Любить свой ум, не разделяя с телом,

Они одно, как из земли все мы.

Но отдых вписывать кровавым мелом,

Уставшие, в тупик сбегаются умы!

А по-простому, Сашка учится,

Как все сто миллиардов до него.

У парня явно всё получится,

До настоящего, доныне, до сего.

Как? Вопрос совсем другой,

Лишь от него зависит мудрость.

Богат он будет, иль ногой,

Ум заимеет, или глупость.

Неважно, с точки зрения вселенной,

Для личности чрезмерно скрупулёзно.

Поэтому, все люди тленны,

Кому неважно, сверху смотрит грозно.

Парнишка многое узнал,

Хлебнул бульон перед обедом.

Любовь, как первую познал,

Она навек осталась следом.

В дальнейшем, он любил лишь тихо,

Со стороны он наблюдал.

Но, а внутри болело лихо,

Страдал, бесился, горевал.

Никто за этим не стоял,

Его большая неуверенность.

Он сам свой путь в любви ваял,

Не твёрд он был, он, это ветреность.

Возможно, это к лучшему,

Он не познал её, поэтому, стремился.

Не докатился к худшему,

Не знал измен, не обозлился.

Не потерял, и не развёлся, собственно,

Не стал мужчиной – тряпкой.

Не облажался родственно,

На тёщу не работал тяпкой.

Всё это только будет…

Переживания от взрослого.

Пока что в школе, не убудет,

Проблемы есть, как рослого.

Учился, как баланс в быту,

То плохо… хорошо… и средненько.

Озорничал, как грязь ко рту,

И выглядел немного бледненько.

Он лидером не становился,

Хотя, был братом всем.

В толпе крутым крутился,

Один, сходил со всех проблем.

Немного о его любви,

Которую он первой называл:

Вообще, тут, как не назови,

В сердцах он видел карнавал.

Она была прелестна дико,

Красива, как царица рая.

Он ждал любого встречи мига,

Немел, краснел, да подло тая.

Глаза, что синева глубин,

А волосы слетают с крон зимой.

Курносый носик без симметрии один,

И нежный взгляд, любому, как родной.

Изящный силуэт нагого тела,

Но на картинке, в голове…

Волшебный голос, словно раньше пела,

А речи из романа в ключевой главе.

Как бархат, кожа мягкая к касаниям,

Низ живота – мечта для матери любой.

Рост приближается к высотным зданиям,

Характер тот, что должен быть собой!

О… губы, верх любого наслаждения, —

Краснеет розовая пышность!

Без ничего бросают в искупление,

И требуют молить на милость.