Когда всё пошло не так? В какой момент мы свернули не на тот путь? На меня смотрели раненые солдаты, которых я не мог даже подбодрить. Ефрейтор Бауэр смотрел в грязные небеса невидящим взором, а оберфельдфебель* Вернер угрюмо пытался прикрыть ему глаза. Больше никто не расскажет новую пошлую шутку про свою любимую медсестричку. Я провел пятерней по своему лицу, пытаясь хоть немного стереть грязь и копоть с запекшейся кровью…

– Mein Gott, wir haben es verdient…* – Я даже говорить уже в голос не мог. Только хрипло сипеть.

Война, которая сначала казалось, чуть ли не прогулочным маршем, окончилась крахом. Русские пришли по наши души, чтобы покарать за тот кошмар, что мы принесли в их дом. Я не осуждаю их. Сам был там и видел как расстрелы, так и зверства СС. Я простой солдат регулярной армии, который честно служил на благо Германии и прошел через множество боев. Был ли я в партии? Да, а куда деваться? Разделял ли я взгляды партии? А вы сами-то всегда согласны с политикой вашего вождя? Много вопросов скажете. Пусть так, но это правильные вопросы. Именно из таких вопросов составляется жизнь и путь человека.

Фюрер начал войну и втянул в её горнило русских. Не думаю, что мне понравилось, если бы ко мне домой ворвались, вынеся дверь грязным сапогом. Впрочем, сейчас именно это и происходит. Битва за Берлин… Или скорее его агония. На каждого нашего солдата приходится по несколько солдат противника. И ведь тут не только русы. Здесь и другие члены антигитлеровской коалиции ищут свои интересы.

– Гер гауптманн*. Нужно выдвигаться. У нас много раненых, а боеприпасов почти не осталось. В соседнем квартале был полевой госпиталь. Если его ещё не эвакуировали, то есть шанс спасти хоть кого-то из наших. – Вернер, как всегда говорил короткими лаконичными фразами.

– Да… Смысла оставаться на этой позиции уже нет. Леманн! Соберите жетоны павших. Мы уходим.

– Да гер гауптманн! – Фельдфебель* Леманн тут же сорвался выполнять приказ. Остальные кто был в состоянии, как могли, подхватили раненых, после чего тронулись шатающимся строем в сторону западной части Берлина.

Везде было всё разгромлено непрекращающимися уличными боями и артобстрелами. Помнится в той кнайпе*, мы обмывали мои погоны обер-фенриха*. А сейчас там руины. Я был наивен и преисполнен рвения на военном поприще. Глупец… Знал бы на что подписываюсь у «вербовщика», плюнул бы и как сестра ушел в медицину. Впрочем, она сейчас служит полевым хирургом. Не думаю, что война могла обойти её стороной.

Приходилось часто обходить завалы и замирать в переулках, когда по очередной улице проезжала новая колонна бронетехники противника. Был соблазн попытаться взять замыкающий танк в последней колонне, но с ранеными на руках это было слишком рискованно.

Часа через два, наконец, вышли к полевому госпиталю, вернее к тому, что от него осталось. Сорванные взрывом палатки и разбросанные тела. Солдаты и больные. Всё вперемешку. Кого-то из моих бойцов вырвало. Да что там говорить, если мне самому едва удалось сдержать рвотные позывы. Запах гари, спекшейся крови и жареных колбасок. Мы все понимали, что это не те «колбаски» что подают под хорошее пиво. От того и скрутило всех.

– О! Живой?! Вот уж неисповедимы пути Господни… – На меня смотрела моя сестра. Та самая, что вместо стези военного выбрала медицину. Хотя под врачебным халатом видна офицерская форма.