– Давай, Штырь, проучи этих наглецов, – одобрительно произнёс Кувалда таким голосом, как будто ничего серьёзного ещё и не произошло.

Штырь, подобно журавлю на длинных, как циркуль ногах, подошёл к Герке, но его в сторону своей лапищей отодвинул Всеволод. Тогда циркуль усмехнулся и выставил вперёд свою рапиру, тыча в грудь здоровяка.

– Дай, дружище и мне немного развлечься, а то все пряники себе заберёшь и мне ничего не останется! – добродушно пробасил Всеволод Герке и вытащил из-за спины свой боевой топорик.

В его здоровых ручищах от выглядел игрушкой, но это было очень обманчивое впечатление. Здоровяк лишь улыбнулся противнику и крутанул топорик так, что у циркуля зарябило в глазах, а его рапира со звоном улетела к потолку, куда и благополучно воткнулась. Она стала равномерно раскачиваться под потолком, а весь зал следил за её движениями. Посмотрел на неё и Штырь, а зря: он тут же получил по лбу кулачищем Всеволода и, как подкошенный, с грохотом рухнул на пол. Раздался такой звук, словно на пол бросили мешок с костями, и зал дружно, недовольно заревел. Все явно ожидали другого исхода событий, и они снова смотрели на Кувалду.

– Тихо, парни! Вижу, что в нашем городе шибко ловкие ребята появились, ничего не скажешь хитро дерётесь, ну, а что же ваш главарь-то молчит? Иль он за вашими спинами привык всё время прятаться или он и не мужик вовсе?! – с подначивающей ухмылочкой произнёс главарь пиратов и весь зал грохнул со смеху. – Может, он у вас, ребятишки, – трус, а вы за ним как цыплята за квочкой всё ходите, может вы ему и червячков в своих клювиках не носите, а?!

Кувалда, наконец-то, поднялся из-за стола, и гости поняли – почему у него такая кличка. Его руки были толщиной с ногу взрослого человека, а сам он был ростом нисколько не ниже Всеволода. Кувалда только повёл плечами, и чёрная, кожаная куртка на нём жалобно затрещала. Медленно покрутил головой, разминая свою бычью шею; сложил вместе ладони и стал с оглушительным треском разминать суставы пальцев, каждый из которых мог ввести в трепетное состояние чью-то слабую душу. При этом он не отрывал своего тяжёлого взгляда от Стояна. Он смотрел на него и изучал его бойцовские качества. Они ему показались не очень серьёзными, и он громко расхохотался:

– Ну, что молчишь, сосунок, или язык от страха засунул себе в одно…

Кувалда не смог до конца произнести все слова, а вдруг, неожиданно схватился руками за свою шею. Его лицо стало синеть – он начал задыхаться, а глаза округляться от страха. Он как завороженный смотрел на капитана чужаков, который вытянул по направлению к нему руку. Стоян повернул ладонь, и Кувалда обессиленной тушей рухнул на лавку. Он тяжело дышал – ни руки, ни ноги его не хотели слушаться. Таким беспомощным и испуганным его ещё никто и никогда в жизни не видел. Затем Стоян опустил руку и капитану пиратов полегчало. На его глазах выступили слёзы от бессилия и злобы. Немного очухавшийся, Штырь со страхом на лице отползал от нависающей над ним троицы. Его глаза отражали весь тот ужас, который поселился в его разуме. Не только он – все обитатели зала, за исключением команды шхуны, были закованы в кандалы липкого страха перед неведомыми гостями.

– Это колдун! – зашипел, осипшим от ужаса голосом Кувалда. – Хватайте его!

Но ни один человек в зале не посмел даже встать со скамейки. Команда шхуны напротив, деловито заняли свободные столы и принялись оживлённо обсуждать случившееся, с интересом и гордостью поглядывая на своего капитана, а Стоян, с безмятежной улыбкой, будто и ничего и не произошло, и они всей командой только что зашли в таверну, посмотрел на хозяина, и вежливо произнёс: