Купец Фридрих пристроился на облучке брички рядом со своей дочерью Марией и свинцовым карандашом аккуратным почерком записывал на серой, грубой бумаге результаты своих последних торгов на городском рынке Митавы. Он очень гордился своими писчими принадлежностями, которые он купил по дорогой цене у заезжего немецкого купца. Но Фридрих считал, что его затраты того стоили, ибо они позволяли вести подробный отчёт о его расходах и доходах, что было немаловажно в купеческих делах. «Надлежащий строгий учёт – самый короткий путь к богатству. В своём хозяйстве нужно учитывать всё, вплоть до самых мелочей!». Так говорил ещё его отец, зачинатель купеческого дела в их семье. Бричка мерно покачивалась на ухабах лесной дороги, но это никак не могло сбить Фридриха с его подсчётов. Он так увлёкся, что не сразу понял, что лошадь остановилась.

– Почему мы стоим? – крикнул он своим батракам, ехавшим впереди него на первой лошади. – Через пять часов начнёт темнеть, а нам с последними лучами надо ещё успеть проехать городские ворота Риги. И пошевеливайтесь, если не хотите заночевать в чистом поле, у стен города. Стража с нами и разговаривать даже не будет. Не успели – значит не успели. У нашего бургомистра города шибко не забалуешь!

– Хозяин, тут какое-то бревно на дороге лежит! – опасливо озираясь по сторонам, неуверенным голосом ответил батрак, который был постарше возрастом.

– Ну, и что! Что нам теперь – так и стоять, и смотреть на это поваленное дерево! Слезайте с повозки и сходите отбросьте это никчёмное бревно с дороги!

– Боязно как-то, хозяин, – неуверенно откликнулся младший батрак.

– Что вам там боязно! Накануне непогода была, вот ветер и повалил дерево на дорогу! – крикнул хозяин нарочито твёрдым голосом, чтобы подбодрить своих батраков.

Но на сердце у самого Фридриха стало почему-то не совсем спокойно, и он непроизвольно стал прислушиваться к окружающему их лесу, но вокруг стояла совершенная тишина. Только одинокий дятел выстукивал очередную подозрительную для него сосну. Купец ещё раз настороженным взглядом обвёл ближайшие кусты, но всё было тихо, даже ни одна веточка не шелохнётся. Только по макушкам деревьев ходил ветер, но он никак не проникал вглубь леса. Фридрих ещё немного послушал лесные звуки, но ничего подозрительного в них не нашёл, и уже было поднял руку, чтобы махнуть ею и сказать, что всё в порядке, как вдруг ближайший куст весь задрожал. Дочь купца Мария громко ойкнула и, прижав от страха правую руку к своей груди, кубарем скатилась с лавки в самую глубь повозки под брезент и прикрылась шторкой. Фридрих же продолжал сидеть на облучке, но одной рукой, на всякий случай, схватился за вилы, которые лежали у него под ногами. Он стал грозно посматривать на ходящие ходуном кусты.

– Кто там? – громко крикнул он. – А ну выходи! Я не шучу! Нас много и вам с нами не совладать!

Ветки кустов тут же притихли, будто сидящий в кустах лиходей испугался грозного окрика купца. Даже неугомонный дятел перестал стучать по дереву и сидя высоко на ветке с любопытством наклонил голову, чтобы получше разглядеть – кто это там так расшумелся. Вокруг снова воцарилась полная тишина.

– Ну-ка, возьмите вилы и сходите посмотрите, кто там такой смелый затаился в кустах! – крикнул Фридрих своим батракам.

Те нехотя вдвоём слезли с телеги и, взяв в руки вилы, отправились к подозрительному кусту. Остановившись в пару шагах от него, батраки начали нервно тыкать вилами в подозрительный куст. Некоторое время ничего не происходило, но потом куст снова задрожали, а один из батраков замертво свалились на землю. В груди у него торчал нож с костяной ручкой. Второй испуганно озираясь по сторонам стал пятиться от кустов, нервно подёргивая вилами, а вслед за ним из кустов вывалилась гикающая пятёрка людей, одетых кто во что горазд. Один из них наклонился над убитым батраком и уперев в него ногой вытащил из него нож. Не спеша вытер его об одежду убитого батрака и прищурившись посмотрел на второго. У того предательски начали намокать штаны на причинном месте. В это время, оставшегося в живых батрака, с двух сторон обошли подельники и презрительно глядя на обделавшегося от страха громко расхохотались. Главарь перевёл свой взгляд на Фридриха.