– Да что ты говоришь, Йоргос?! На что это похоже? Не хватало еще пускать собак в гостиную! Мицос, Хри́стос, Ева, что вы сидите и смеетесь, выведите его скорей отсюда, гоните негодника…

Я увернулся от Хри́стоса и встал на некотором расстоянии, виляя хвостом и подняв уши, пытаясь понять, что происходит. Я начал чувствовать, что хозяйка сердится на меня. Но вот почему она так сердится?.. Все ковры на месте. Что я ей такого сделал? Она, все больше расстраиваясь, говорила своему сыну:

– Мицос, ну правда, прошу тебя, выгони его!

Мицос встал и схватил меня за ошейник.

– Бедный, грязный, глупый Пират! – сказал он и хлопнул меня по спине. – Зря ты связался с хиосской хозяйкой!

– Держи крепко! – сказала госпожа Васиотакис и нажала на кнопку звонка. – Я вызову Сотириса его забрать. Смотри, что он натворил! Сколько грязи он сюда принес! Сотирис, – приказала она слуге в сюртуке, который явился на звонок, – забери собаку и отдай ее Али, пусть он вымоет ее и привяжет у конюшни.

– Нет уж! – возмутился господин Васиотакис. – Оставь пса в покое! Ему нужно исследовать дом. Как иначе он будет его защищать?

– Не хочу ничего слышать! – ответила хозяйка. – Пусть его сначала помоют, почистят, а там видно будет. Унеси его, Сотирис, а потом неси сюда губку и воду, нужно вытереть эту грязь.

Пока Сотирис выносил меня из комнаты, я с грустью смотрел на темные пятнышки на белом ворсе ковра. Я наконец понял, что именно они стали причиной всей этой суматохи. Это были мои следы… Такие маленькие, почти незаметные… Даже странно, что госпожа Васиотакис так из-за них разволновалась и аж трижды назвала меня негодником.

Каким разочарованием это было для меня! Я-то считал, что прекрасно обучен и отлично воспитан. Я столько раз слышал, как Сотирис и остальные садовники в Кифисье говорили, как хорошо я воспитан, что я, в отличие от других собак, никогда не забываю, что нахожусь в доме. А теперь моя хозяйка сказала про меня такое… Бедный я, несчастный! Я не знал, что значат слова «хиосская хозяйка». Я ничего тогда не знал о хиосской любви к чистоте.

Снаружи, на черной лестнице, мы встретили симпатичную девушку в белом кружевном переднике, с кружевной повязкой на голове. Увидев нас, она рассмеялась. И правда, представляю, как смешно я смотрелся, когда Сотирис нес меня, ухватив за шкирку, и мои грязные, мокрые лапы болтались в воздухе, как сосиски.

– До чего мы докатились! Уже и собаки в гостиных! – мрачно сокрушался Сотирис. – Только этого нам не хватало! Забери его, Мариго, милочка, и отдай Али, пусть он его вымоет и приведет обратно. Его требует хозяин.

– А что говорит хозяйка? – смеясь, спросила Мариго.

– А что она может поделать, если так хочет хозяин? Дай нам Бог сил, и тебе и мне, если придется, кроме прочего, еще и грязных собак мыть. Забирай его, а я пойду отмывать ковры.

Мариго взяла меня и стала спускаться на кухню. Я не сопротивлялся. Но моя честь была сильно задета, потому что Сотирис говорил обо мне сейчас так, будто я какой-то невоспитанный пес. Пропало доброе имя, которое я заработал себе в Кифисье!

Тогда я начал осознавать, что чем больше ты растешь и учишься новому, тем больше ты понимаешь, что ничего не знаешь. Я вдруг узнал, что грязь – это плохо. Раньше мне это и в голову не приходило! На газоне в Кифисье, среди прекрасных розовых кустов и под соснами, где я рыл себе ямки, всегда бывало грязно после дождя или полива садовника. Но я в жизни не видел, чтобы кто-то эту грязь отмывал, приносил бы губки и тер траву. Она, несмотря на все грязные пятна, была чистой и зеленой, даже красивее и свежее, чем ковры моей хозяйки, да простит меня госпожа Васиотакис. Так что же я сделал плохого? Почему меня выгнали? За что хозяйка трижды назвала меня негодником?