Но вот объявлена «перестройка»… У меня вышло сразу аж три книги… А теперь – вышла и «Пирамида». Неужели выйдут и другие, залежавшиеся рукописи? И роман «Обязательно завтра», и повесть с символическим названием «Прорыв» (совсем недавно написал ее – она как раз о Красоте женской…), и рассказ «Непонятное», и многостраничный труд, названный так: «Постижение». Постижение правды о нашей жизни, об идеологии, которая сгубила столько людей на земле…

Да, трудно было поверить, что «Пирамида» вышла. В одном из самых популярных журналов. Тиражом в 280 тысяч экземпляров. Через девятнадцать лет после того, как другая повесть не вышла в журнале Твардовского. Это была первая в моей жизни большая журнальная публикация. В разгар «перестройки», можно сказать «на пике» ее.

Один из недодавленных «шестидесятников» вдруг заговорил с журнальных страниц.

Сначала были телефонные звонки. Письма пошли потом. Пакетами. Их переправляли из редакции журнала по почте. Некоторые приходили на домашний адрес. Не знаю уж, как узнавали его авторы писем.

И вот письмо самое первое…

«…Прочитал первую часть Вашей повести и, подобно Вашим героям, не мог заснуть. Спасибо вам за честную, мужественную и правдивую книгу! Она очень нужна сейчас, просто необходима!…

Очень жаль, что Вы не назвали подлинных имен тех преступников, которые чуть было не привели к казни невиновного человека. Ведь они и сегодня вершат суд, определяют судьбы людей! Не думаю, что у них после Вашей повести проснется совесть… Надо было бы всех их назвать подлинными именами. Я хорошо понимаю, что Вы, работая над повестью, думали не о единичном факте, а о явлении, о том, что любое преступное невнимание к судьбе личности, отголоски тех времен, когда провозглашался лозунг «Лес рубят – щепки летят», ведет неизбежно к деформациям в судьбе народа, в нравственном его облике, насаждается угодничество, страх, равнодушие, теряется вера в наши идеалы. Но и повесть имела бы, на мой, конечно, взгляд, еще большее значение, если бы ее «герои» открыто предстали перед судом народа. Осуждая явление, не стоит оставлять в тени конкретных его носителей.

Я не литературовед, но мне представляется, что Вы достигли главного – единства документального и художественности. Ваша повесть читается так, что оторваться невозможно. Она заставляет читателя размышлять. Вероятно, к этому Вы и стремились!

Буду и устно и печатно самым активным образом ее пропагандировать.

Мне скоро 65 лет. Я счастлив, что дожил до того времени, когда такие произведения могли появиться на страницах журналов. Они дают 100 очков вперед нам, философам. И работая над новыми статьями и книгой, я думал только о том, чтобы в какой-то мере не отстать от них. Это наш общий долг перед Историей.

Еще раз спасибо за то волнение и муки, которые я пережил, читая первую часть (точнее то, что опубликовано в № 8) Вашей книги. Желаю Вам новых успехов, здоровья и счастья – трудного счастья исполненного долга.

Профессор кафедры научного коммунизма Уральского университета Коган Л.Н. г. Свердловск.

(Письмо № 1, приведенное, как и большинство последующих, с сокращениями).

Это довольно странно, но и письма, и телефонные звонки были только хорошие. Сейчас, по прошествии времени, трудно вспомнить последовательность и содержание звонков – это и невозможно! – да и письма я занумеровал, когда их скопилось несколько сотен. Нумерация случайная, за исключением первого письма – из Свердловска. Я не ждал такого огромного резонанса. И уж тем более я не ждал ТАКИХ писем…

Звонили друзья и знакомые, звонили незнакомые до того писатели, были и междугородние звонки от незнакомых прежде людей.