Целая неделя была у Пино, чтобы подготовиться к пересдаче Теста Сознания. Мама как могла помогала ему, добавляя в его рацион продукты питания, которые способствовали денатурации ненужных информационных молекул, позволяя 47хромосоме проявить свою истинную мощь. Кроме того Пино подключился к домашнему ИИ и проштудировал его базу данных (конечно устаревших), чтобы иметь дополнительный шанс. И теперь, находясь в полной информационной готовности, будучи умнее, чем он был когда-либо, Пино тем не менее трусил, потому что даже представить не мог, какой протокол назначит Академия. Пино даже в обход негласных правил школы всю неделю пытался вызнать у одноклассников, прошедших Тест Сознания, как все было, что они чувствовали, о чем думали, но вероятно сама процедура Теста запускала какую-то белковую программу защиты, и те ребята, с которыми Пино последние годы преспокойно болтал на всякие темы, вдруг стали отмалчиваться, сторониться Пино, а то и вовсе смотреть на него как на врага.

Наконец Педагог освободился. Пино понуро подошел к нему и выразил стандартной фразой благодарность и все такое прочее. Педагог выслушал лепет Пино равнодушно, а КК сверлил Пино безжалостным взглядом, заранее подозревая его в двуличности. Однако Пино, измотанный последними событиями в своей жизни, был предельно честен, говоря, что растерян, что не знает, как поступить, что ему страшно, и КК, отослав очередной отчет о состоянии Пино, переключился на что-то за пределами этого класса.

Педагог – седой дядька в старомодном костюме собирал свои медиа-прибамбасы в портфельчик, с каким, вероятно, ходили учителя какого-нибудь бородатого века. Пино уселся на пластиковый стул, и раскачиваясь на его задних ножках, продолжил оправдываться, что не виноват, что, вероятнее всего, его 47хромосома с каким-то изъяном, что он бы рад быть как все, но какой-то чертик внутри Пино заставлял все эти годы валять дурака, что если бы КК добросовестнее выполнял свои обязанности, то кто-нибудь в Академии наверняка бы определил, где именно произошла поломка и прописал необходимые педагогические процедуры, чтобы помочь Пино.

– А теперь уже поздно, – плакал Пино, – я приду в Академию и все поймут, что я – неправильный. И меня убьют, чтобы понять, что случилось с моей хромосомой. А я не хочу. Вы понимаете, я не желаю, чтобы кто-то решал за меня, жить мне или умирать?

Педагог изумленно уставился на Пино:

– То есть вы, Пино Кобато, желаете самостоятельно решать вопросы своей жизни и смерти, не заботясь о благе общества? – Пино утвердительно замотал головой, – даже если вы будете знать наверняка, что ваша смерть принесет пользу?

– К черту вашу пользу, – утирался слезами Пино, – кроме пользы есть еще что-то.

– Что же? – Педагог даже засверкал фотоэлементами, – что превыше SALUS POPULI SUPRERAA LEX ESTO?

– Да все, – всхлипнул Пино, – к примеру, мое желание!

– Но вы же, Пино Кобато, не человек. Вы – генно модифицированное существо гуманоидного типа с вживленной белковой информацией начального уровня! Ваш объем данных – мал, ваши инстинкты изъяты, вы не можете ничего желать сверх того, что в вас заложено Создателями!

– К черту создателей, – обозлился Пино, – может быть они создали всех остальных, но не меня. Может быть они вложили в меня, что хотели, но я не просил их об этом.

В следующее мгновение Педагог завис, асинхронно поблескивая фоторецепторами. Пино раздраженно хлопнул себя по лбу, проклиная за излишнюю откровенность, беспомощно покосился на КК, даже не догадываясь, как включить у того коммуникативный протокол, чтобы узнать координаты Академии. Однако Педагог уже пришел в себя и, воровато оглянувшись, залез вороватыми ручонками в свой портфельчик и сует Пино в руки странный предмет, напоминающий коробку из-под конфет. Пино ошарашенно хлопает ресницами и, поддавшись экспрессии своего учителя, стремительно заталкивает этот предмет в самый дальний карман своего комбинезона…