Пришедшие ужинать копошились возле стола, стульями служили большие бочки – их было мало, все бурно обсуждали какое-то грядущее событие. На лицах были улыбки и все стремились поддерживать хорошее настроение и здоровую обстановку. Но глазами Чарльза это выглядело, как огромный улей лицемерия. Каждый из этих людей прекрасно понимал свою участь и обреченность, но не показывал уныния и паники, дабы не подбивать на саботаж других. Улыбки выглядели, как будто их хозяева набили полный рот мыла, но все воспринимали это как норму и никто не показывал возмущения. Никто из ужинающих не показывал своих истинных мыслей и чувств, большая семья была фальшивой видимостью, миражем, который чем ближе, тем дальше.

На базе было много детей, которые потеряли родителей. Их сбивали кучами, и все взрослые стремились предоставить им себя полностью в качестве замены или компенсации. На базе были и старики, которые не могли выполнять какие-либо функции по жизнеподдержанию базы и были обузой, но никто не говорил им этого в лицо. Инвалиды, которых приветствовали, как героев, для поддержания боевого духа и веры в себя, но которые были лишними и только отнимали припасы, что могли бы быть распределены по молодым и здоровым людям, способным на выполнение любых обязанностей. Этот улей создавал видимость вежливых и высококультурных существ, которые организованно и ответственно заботятся о выживании своего вида. Но на самом деле, это были существа настолько невежественные и кощунственные, что Чарльз не мог заставить себя сделать шаг навстречу им даже ради великой благой цели. Они собирались строить новый мир, закладывая фундамент изо лжи и желания не видеть происходящего. Они строили с закрытыми глазами и делали это осознанно и умышленно. Новый мир необходимо было строить по новым законам и канонам, ведь используя предыдущий опыт выживания, можно было уже прийти к выводу, что где-то в системе была погрешность. Но это никого не смущало, все шло своим чередом, и души людей опустошались так же быстро, как и их тарелки.

За этим было больно наблюдать, и это необходимо было прекратить в кратчайшие сроки. Чарльз практически начал превозносить на пьедестал значимость своей миссии. Только он мог бы послужить новым началом для этого мира. Он не казался себе монстром, напротив, он лишал себя жизни, ради светлого будущего. Идея полностью поглотила его и для ее воплощения ему нужны были союзники. Этими союзниками должны были стать люди, которые не вызывают подозрения и наивны до умиления. Чьи головы еще светлы и не затуманены предрассудками, чьи мысли еще никем не навязаны, чьи умы не одурманены другими идеями… На новом месте – на этой базе, необходимо было найти свою нишу, занять свое место, принося пользу обществу. Так вот с новой профессией и образом жизни Чарльз определился. У него уже был здесь один друг, который к нему привязан. Оставалось только изъявить желание быть необходимым и полезным, проявить себя наилучшим образом и заполучить внимание и доверие таких же «друзей».

Чарльз подкатил коляску за стол к своему врачу. Тот с улыбкой поприветствовал его. Вокруг сидела еще дюжина людей, которых Чарльз не знал. Доктор с радостью представил им нового члена команды, но в эпитетах особо не распылялся и все карты не открывал. Начался разговор о спасенной Чарльзом девочке. Все очень сочувственно и сопереживающе смотрели на несчастного, но героичного инвалида, Чарльзу становилось неловко от этого, но приходилось бороться со своим самобичеванием и брезгливостью. Теперь он такой, какой есть, и ничего не исправить. За исключением этого забитого в свои же клетки несчастного мира.