Чарльз замолчал. Он понимал, что Тереза спит. Он был очарован ею с первого дня встречи, он знал, что в ее голове больше миров, чем во всей Вселенной. Он обижался, что эти миры закрыты от него, и даже иногда она не приподнимает занавес, чтобы подразнить его или увлечь. Она поставила столько стен на пути к своему разуму. И выкопала бездонные рвы вокруг своих крепостей. Он был очарован ею настолько же, насколько сейчас был разочарован в ней. Возможно, именно он и придумал ей все эти миры. Возможно, ее душа была не так глубока, а он просто рисовал бездонные колодцы, выходящие в неизведанные истины. Возможно ведь, что он сам навязал себе мысли об этой захватывающей глубине разума. Просто он был так увлечен и так слеп, так влюблен, что сам придумал себе чудесные иллюзии, сладкий самообман.
Утром ровно в 8 он уехал на работу. А через три месяца они расстались. Он упорно верил в то, что не ошибался на ее счет. Но все отчетливей понимал, что это скорее его надежды, чем ее мысли.
ИТОГ
– Тереза, скажите, сколько времени прошло после Вашей утраты?
– 4 недели.
– Вам сейчас и должно быть тяжело. Не гоните свои эмоции прочь. Вы должны пережить свое горе, преодолеть его, принять и отпустить…
Тереза смотрела в упор на женщину лет 30. Женщина была полной и хорошо сложенной. Аккуратная прическа, маникюр, опрятная одежда, приятный голос, спокойствие и слаженность в движениях и манерах. Работа психотерапевтом приносила ей деньги, не более. Поэтому она говорила отработанными фразами, стандартными наборами слов, подходящими как для ребенка, потерявшего собаку, и наркомана, потерявшего работу, так и для Терезы. Ситуация не была исключительной в своем роде, но все же требовала сочувствия и сопереживания больше, чем могла в принципе выжать из себя эта довольная жизнью и беспристрастная психотерапевт.
Тереза не слушала ее, просто говорила, говорила и говорила. Ей необходимо было даже просто выговориться, не получив при этом ничего в ответ. Психотерапевт был вынужденным шагом, она не справлялась сама. Ее эмоции и чувства занимали слишком много места в ней. Они расширялись с каждым днем и просто начинали сочиться без повода и причины в неподходящие моменты. Эта женщина была лучшим психотерапевтом из худших. И уж точно худшим другом из всех возможных.
По окончанию сеанса Тереза встала и без малейшего желания вернуться сюда еще раз, пошла к двери.
– До скорой встречи, Тереза!
– Надеюсь, что нет. Я ведь не кошелек потеряла, а человека.
– Многие после такой утраты отказываются от помощи, но я бы Вам порекомендовала…
Дверь закрылась.
В жизни тоже закрылись многие двери.
И продолжать весь этот цирк больше не хотелось. Работа не приносила радости, а стала лишь в тягость. Многие друзья старались избегать общения, так как понимали, что не в силах помочь даже морально – не в силах справляться с чужой болью и отдавать при этом свой положительный настрой.
Этим же вечером в глухом сыром и грязном баре Тереза осталась одна со своими мыслями. Алкоголь не спасал, а лишь поддерживал в ней чувство жизни. Она пила до беспамятства. И то чувство, которое вело ее в свою квартиру и укладывало благополучно на постель, хоть и в позднее, но все же в свое время, и было чувством жизни для нее.
После полуночи она дошла до своего предела. Поднялась со стула, и устало волоча за собой сумку, поплелась на улицу. Сразу возле выхода ее ослепил автомобиль. Она прищурилась и закрыла лицо рукой. И в этот же момент чувство самосохранения не сработало – она была слишком пьяна. Удар. Хруст. Звон стекла.
И пустота.
Светлые простыни. Боль в ногах. Гул в голове. Жар. Беспамятство.